От администрации:
Добра тебе, Манхэттен, редкие летние воскресенья удается провести в обнимку с интернетом и ноутбуком, чего вам всем и желаю, но от того буду краток. Давайте сразу о грустном, чтобы к нему не возвращаться, на следующей неделе мы удалим все зависшие профили, и там в списке (такая неожиданность) сплошь вторые профили. Не буду говорить стандартное, что когда вы их заводите, то полны идей и обещаний, как доходит до дела, так и времени отметиться в отсутствии нет. Вдохновения тем, кто хочет сохранить свое, на посты. Мы понимаем, как летом тяжело пишется, но потом почти три месяца никого трогать не будем. Манхэттен стандартно вступает в летний период с обещанием своим жителям не удалять за отсутствие постов, надеюсь, вы не сочтете это разрешением закрыть вкладку острова на все лето. Будет интересно, так как мы работаем в штатном режиме и проходящий сейчас месяц кино - тому подтверждение. Участвуйте в развлечениях, вызывайте друг друга на дуэли, с завтрашнего дня пройдет вторая лотерея, на сей раз посвященная неделе драмы. В прошлой лоты разобрали за неполные два дня, сможете повторить подвиг? Игра "Угадай, кто" стартует тоже завтра, вы еще можете успеть записаться и присоединиться. Скоро будут объявлены еще два конкурса, следите за эфиром и участвуйте-участвуйте, а так же пишите посты, ведь за них в месяце кино можно получать подарки.
А теперь давайте к сути, тем более перед нами такой замечательный житель нашего острова. Привет, дорогой Ангел, я очень рад, что все сложилось и ты, наконец, угодил под прицелы камер, ведь ты этого давно заслуживаешь. Ты прекрасный игрок, мне приятно, что удалось и узнать, пусть и в толпе, что ты отличный соигрок. Да и один из лучших гейм-мастеров, которых я встречал на ролевом пути, мы сейчас слоупочим, но я верю, что допишем наш общий эпизод, спасибо за персонажей, что дарят столько вдохновения, что я всякий раз бью себя по рукам, напоминая, что мы тут собрались приключаться, а не устраивать водяные внутренние драмы. Ты.. ты неотъемлемая часть Манхэттена. Спасибо, что творишь на наших улицах, будь с нами всегда. Надеюсь, однажды мы встретимся и в реале. Я этого себе очень желаю.     

[float=right][/float]От соигрока: Видишь, родной? А я говорил, говорил тебе, что и твоё время придёт, настанут лучшие времена и солнце Манхэттана осветит нашу жизнь ещё полнее! ; ) Позволь поздравить тебя с этим знаменательным событием и хочу сказать, что знакомство с тобой – одно из лучших происшествий  в моей жизни. Почему? Ну, потому что ты делаешь меня добрее – сейчас, конечно, читающие это, взоржут, но это так! – и лучше, ты заботишься обо мне и комфортишь меня, ухаживаешь и выводишь из себя. Ты не только один из лучших игроков, которых я встречал на своём игровом пути, но и потрясающе умный и талантливый человек, с которым мне никогда не бывает скучно. То обилие идей, мыслей, персонажей, которые то и дело возникают у нас с тобой, расстраивают меня только тем, что у нас не всегда хватает времени на них всех, но я уверен, что отыграем всё, что задумали, и ещё пару тысяч сюжетов в добавку. Я безумно люблю то, как ты пишешь, горжусь тем, что такой человек – и игрок! – как ты, выбрал меня, любит меня и радует меня своим обществом, терпит мои капризы и мою ревность.
Этот эпизод ты показывал мне давно, я читал - и мне нравилось, но то, что спустя столько времени мы решили сыграть его вместе – это так в нашем стиле, если честно. Потому что, мне кажется, ты нашёл для него нужное время, нужного соигрока (это нескромно, да) и нужное настроение. Мне хочется, чтобы ты всегда писал с таким вдохновением, так живо и интересно, что от твоих постов невозможно оторваться, вёл своих персонажей так же грамотно, а желание писать посты – мне! мне! мне! – не проходило как можно дольше. Ты – потрясающий, малыш, и я очень рад за нас обоих.

Рокки

Энджел

Флинн

Аластер

Джиневра

Роман

Martyr of the revolution | Алистер и Роман

Потом был маяк, смотрителя которого кто-то убил. И везде были напоминания о его долге. Как будто мужчину убили из-за того, что спутали с ним, с Букером. Но как такое было возможно? Ведь он никогда раньше там не был.
Все что происходило после того, как он позвонил в колокола иначе, как наркотическим бредом ДеВитт назвать уже не мог. Маяк затрясся, загудел, откуда-то загорелся красный свет, а потом появилась капсула. И, конечно, он обязан был просто в нее сесть. С другой стороны, сложно сказать был ли у него другие варианты в этот момент, лестницы вниз он уже не видел, да и та пара на лодке не сказала, когда вернется и сделает ли это. Так что ему оставалось только двигаться вперед. Самым неприятным было то, что он не удержал свой пистолет и тот вывалился, в то время, как капсула готовилась взлететь.
Оказавшись в воздухе, ДеВитт уже начал проклинать все на свете и попытался вспомнить всех богов, про которых когда-либо слышал, но тут он увидел город. Парящий в воздухе город, тот самый в котором он сейчас находился. Нет, это абсолютно нормально, почему бы действительно, не существовать множеству островов, парящих над землей? Все нормально, все именно так и должно быть. Ничего странного не происходит.
Как и не было ничего странного в том, что он оказался лжепророком, на которого объявила охота вся полиция. Действительно, так много людей ходят по миру с меткой «AD» на правой руке. Любого останови и увидишь. Тут уж действительно в пору вспоминать богов и пытаться найти ближайшего врача. Но сначала ему нужно было спастись самому и найти девчонку. С боем, по крышам он добрался до Монумента, но… Ее там уже не было. Видимо те, кто его сюда притащил, предупредили Комстока, и он ее перепрятал. В чем смысл этой странной игры?
Аластер/Букер

Фицрой не хотел становиться “лицом державы”. Ему была много ближе роль серого кардинала, загребающего жар чужими руками. Когда ты не торгуешь своей физиономией, намного проще идти к цели. И тут к ним в лапы, словно мессия, прибывает Букер ДеВитт. Ложный пастырь. Красавец-мужчина, герой войны с патологической тягой закрывать грудью амбразуры. Ох, наделал он шуму в тех стычках с полицией. Сложно было не заметить такого. Вот и повстанцы к нему сразу пригляделись. Парень искал Комстока, и Дэнни готов был помочь ему в этом. Каждый преследовал свои цели – ну и что? Как там говорил Слейт? “Вряд ли все те, кто вонзил ножи в Цезаря, в мирное время делили хлеб друг с другом”. Цели могут разниться, главное – чтоб пути совпадали. По одной дороге можно идти как в бордель, так и в библиотеку. Кто знает, куда направляется твой попутчик?
Фицрой знал, что предложить людям. Ему было известно, что на самом деле никто не горит желанием стоять во главе правительства, нести ответственность, находить выходы из спорных ситуаций с минимальными потерями – это сложно и долго. Народу нужны лишь изменения. И шоу, естественно. Хлеба и зрелищ! Им кажется, что все проблемы оттого, что “наверху” кто-то принимает неверные решения. Им невдомёк, что ответы нужно искать совсем не там. Жизнь не станет лучше от того, что женщинам и неграм разрешат голосовать. Перемены в обществе начинаются со смены человеческого мировоззрения.
Впрочем, до этого пока никому нет никакого дела. Проблемы будут решаться потом – главное, дать пролетариату крови, дать призрачную надежду, что твои обещания – не пустой звук, и скоро все они будут жить в тепле и сытости. Пока вражеское войско терпит поражения, пока твои люди рассказывают о своих подвигах и чувствуют себя героями, чувствуют себя частью чего-то большего – ты на коне, у тебя есть шанс выиграть войну.
Роман/Дэнни

Неприятности приходят парами | Джиневра и Флинн

Время в этой комнате свернулось клубком, пульсирующей точкой невозврата, отмерив момент окончания всего, что было «до» и встав преградой на пути того, что должно было стать тем новым «после», где на Джин Джеймс навсегда повесят клеймо, не просто преступницы, а убийцы. Все новые и новые чувства накатывают, словно волны, сменяют друг друга. В одно мгновение хочется выть и кидаться на стены, в другой – плакать и звать на помощь, в третье – сохранять спокойствие и уверенность в собственной непогрешимости. Страх острый, вязкий, ледяной, до боли скручивающий внутренности, холодом прокатывающий по пальцам, окрашенным в темно-алый. Отчаяние опаляющее и беспощадное, оно питается ее силами, высасывая и опустошая. Дыра в груди ширится, отвоевывая все больше пространства, поглощая сознание.
Джин поднимает взгляд и снова смотрит на свое отражение. Взгляд голубых глаз потух, наполнившись усталостью выматывающего ожидания, без надежды на выживание в этом, насквозь пропитанном ложью месте. Сколько людей прошло через эту комнату? Сколько страданий впитали эти стены? Сколько жестокости и несправедливости отразила эта блестящая поверхность? Ее мысли то лихорадочно спешащие, то неторопливые и обрывочные. Они прыгают с вопроса на вопрос, с предмета на предмет, пока не переключаются на взгляд темно-карих глаз, который она пыталась воспроизвести в своей тетради, который встретился ей повторно и снова внезапно. Она помнит, что его зовут Флинн, он молчалив и скуп на эмоции, легко уходит от вопросов. У него костяная нога и вечно работающий пылесос. И знание о том, что он коп, многое расставляет по своим местам.
Джиневра

Как ни крути, а ему повезло в жизни ни разу так и не попробовав посмотреть на допросную комнату изнутри глазами подозреваемого. Время попытаться сделать это прямо сейчас было выбрано наименее удачно, но Флинн на несколько секунд оторвался от экрана сканера, ожидая, пока загрузится информация, и посмотрел на зеркало так, как если бы оно скрывало его собственных обвинителей, а камера фиксировала любое его движение лишь для того, чтобы выискать в их что-то, указывающее на него как на виновного. Именно его руки были бы пристёгнуты к столу, его волосы и руки вымазаны в крови, и он бы дожидался несколько часов детектива, не собирающегося помогать. Вряд ли даже отдалённо впечатления походили на настоящие, однако и в таком положении Флинн решительно не видел ни единого повода для улыбки.
Возможно, в этот раз истерика тоже откладывалась на некоторое время, да и выражалась бы по-другому, но Хэйвуду особенно не хотелось находиться в комнате в тот момент, когда она разразится. Причин обнаруживалось несколько, начиная с того, что ни тогда, ни сейчас он бы не знал, что делать, и заканчивая невозможностью что-то сделать в принципе. По крайней мере, она молчала. Молчала непривычно, а оттого еще более заметно, на этот раз то ли сообразив, что болтать не стоит, то ли умея разбираться в намёках лучше, чем он. Убедиться в этом не составило труда, стоило ей всё-таки раскрыть рот, хрипло выговаривая просьбу. В центральную базу отпечатки еще только следовало отправить, но полное незнание процедур говорило само за себя – вряд ли там обнаружатся совпадения, хотя бы и касающиеся непосредственных приводов в полицию. Слишком часто Флинн ошибался в своих предположениях, чтобы упорно продолжать их строить, именно поэтому Хэйвуду очень нужен был Скай.
Флинн

Главный подозреваемый | Этери и Тахар

Человеческий мир состоит из сложных переплетений чувств, эмоций и их взаимодействий. Любое действие-не более, чем мимолётное мгновение, которое оставляет за собой неизменный шлейф воспоминаний, восприятий, реакций и конечно же тянет маховик колеса Судеб в свою, известную только ему, сторону. Мы не живём событиями, так же, как не способны передать всю гамму чувств в письме глаголами. Действовать-не значит знать и тем более ощущать. А ведь именно это, пожалуй, и есть самое главное, неопровержимое доказательство или же подтверждение жизни, не правда ли? Сколько раз бывало так, что вопреки всем имеющимся в наличии фактам,  мы доверяемся домыслам и слухам? Сколько раз ошибаемся, промахиваясь с выбором конечной мишени? И уж не только потому, что не  отнеслись со всей серьёзностью. Нет, просто самые верные поступки делаются интуитивно, по наитию и как ни странно, но именно о таких мы жалеем меньше всего, если приходится конечно же. Быть может именно поэтому первое впечатление самое верное - срабатывает тот же самый принцип. Но, несмотря ни на что мы опираемся зачем-то на факты, сводки, накопленный когда-то и кем-то опыт и снова мимо. Невозможно. Нельзя жить по алгоритмам, выверенным кем бы то ни было. Фатум капризен и легко может изменить всё, лишь один раз щёлкнув пальцами, а мы вновь останемся у разбитого корыта. Или на коне. Впрочем, это не столь важно.
Этери

  Страшно жить без воспоминаний. Надеяться, что в будущем они обязательно появятся. Но время идет, а их по-прежнему нет. Некоторые люди рождены лишь для того, чтобы служить платой чужого счастья, чужих воспоминаний, чужих жизней. Лежа на нарах, отвернувшись лицом к бетонной стене, чтобы не видеть уродливой физиономии сокамерника, единственное, о чем можешь думать – о ярком свободном будущем.
Вот и Тахар, поддавался приятным размышлениям, что позволяли оставаться в рассудке, задумывался о том, чем займется на воле – представлял, как возвратится к приемному отцу. Здравомыслящий человек, случайно подслушавший мысли турка, сразу сообразит, даже не имея соответствующего образования и диплома, что Тахар не в своем уме.
Он не часто задавался вопросом, для чего появился на свет. Проблемы подобного рода мало интересуют человека, который изо дня в день вынужден защищаться. Но нередко белокурую голову посещали обвинительные мысли. Это вы сделали меня таким. И все иное – отбрасывалось, еще не успев зародиться в предложения. Но где-то в глубине души или чего-то другого, сидящего в нас и делающих нас – нами, таился простой ответ. Нет, у тебя был выбор. Ты мог пойти по-другому пути, но выбрал этот – путь ненависти. Единственное, что по-настоящему пугало Левина, было осознание того, что все ужасные поступки, совершенные им, были только его решением. Но поскольку об этом не думал, а скорее ощущал неприятной изжогой, никогда не переживал, что пустил свою жизнь под откос, заменив любовь к родителям, верностью Мавромати, которой тот воспользовался.
Тахар

Убийство в стиле action | Рауль и Дитрих

Громкий хлопок, будто какой-то маленький ребенок наполнил воздухом пустую коробочку из-под сока и прыгнул на нее. Оглушающий в ночной тишине романтичного города. Вольф ощутил, как маленькая разъяренная пчела ворвалась в его правое плечо, обожгла горячим укусом, заставив шикнуть и чуть покачнуться. От раны тут же стала растекаться влага, впитываясь и промокая рубашку и теплое короткое пальто. «Возьми себя в руки, бывало и хуже!» - стараясь привыкнуть к боли приказал себе менеджер. Стрелявший в него мужчина, видимо вообще впервые взявший в руки пистолет, явно был не готов к подобному развитию событий и так и замер сжимая грубыми пальцами рукоять пистолета в кармане и развивающимися от поднявшегося ветра  полами своего длинного плаща. Запоздалая реакция – визг со спины, Sabina хотела было обнять своего агента, вот только тот не стал тратить время на жалость к себе и прочие нежности. Он рванул вперед и четким ударом в солнечное сплетение заставил одержимого фаната, тщетно пытавшегося вытащить руку из кармана, согнуться по полам, шляпа слетела с его головы, обнажая коротко стриженные волосы, два заметно тронутые сединой, и такой беззащитный затылок. Удар четкий, но не смертельный, он ведь не собирался убивать наглеца, хотя так и подмывало вложить в удар побольше сил, левой - все же немец не зря старался развивать обе руки одинаково. Вырубить нападавшего труда не составило, а вот с истерикой юной знаменитости справиться будет гораздо сложнее. Дитрих не успел сделать и шага в сторону поверженного врага, как Sabina ужа оказалась рядом с ним, крепко обнимая и пытаясь что-то сказать сквозь икоту, слезы и шмыгания носом, совершенно не обращая внимания на слова «все хорошо».
Дитрих

Это впервые Рауль видел так много крови так близко, не говоря уже о том, что никогда прежде ему не доводилось наблюдать за тем, как кто-то выпускает человеку пулю в плечо, и как пострадавший после этого себя ведет. Сравнивать не с чем, но казалось, что Дитрих справляется наилучшим образом, потому что несмотря на боль и шоковое состояние, которое по всем канонам обязано было у него наступить, он не только оставался в сознании, но и мог вспомнить имя Рауля. В другой ситуации это бы очень удивило Ранье, но только не сейчас, когда он не мог ни о чем думать, кроме запаха крови, вида крови, и всего прочего, что было связано с кровью.
- А? - с трудом отвлекаясь на что-то, не связанно с кровью, ответил француз. - Да-да, Рауль. И я н-не переживаю вообще.
Последнее было ложью, и это скрыть не удалось, однако даже до утихшей истерики Сабины Раулю было еще очень далеко. Он пытался сделать все возможное, чтобы до приезда врачей как-то помочь Дитриху. Где-то Рауль читал, что если задета артерия - или вена?.. - человек может насмерть истечь кровью, и хотя Вольф пока не выглядел умирающим, Раулю совсем не хотелось за сегодня увидеть еще и труп. Впечатлений и так было достаточно.
От треска разрывающейся ткани Рауль невольно вздрогнул. Ему раньше казалось, что так поступают только в боевиках - отрывают рукава, рвут подолы рубашек и все, что с этим связано, и обычно это делает главный герой, перемазанный в грязи и крови, находящийся на поле боя и на грани жизни и смерти. Дитрих подходил только под одно определение - он действительно был в крови.
Рауль

you’re worse than nicotine | Дмитрий и Марсель

Дорогой дневник, он не такой, как все. Его любовь затмевает солнце. Разве можно помыслить об ином благе, чем о его благосклонности? Для чего остальной мир, когда черным черно без его объятий? А его кожа отдает лунной пылью. Музыкальность пальцев создает удивительные мелодии на струнах моей души. Его четко очерченные губы созданы для поцелуев. Нижнюю, припухлую, приятно прикусывать зубами, выпуская наружу глубоко спрятанное, но такое режущее нутро собственничество. О эти ревнивые ноты в голосе, стоит лишь увидеть чужие взгляды, скользнувшие по скулам, что лепят только мои руки. Излом на щеке, как след былого. Ушедшего, не забытого, но столько гордости от того, что, несмотря ни на что - мой. Вопреки отметинам прошлого. Ради нас двоих. А мне бы прокричать его имя, отпуская к звездам, во всю мощь легких, чтобы не разорвало переполняющими эмоциями, но как не бояться гнева богов, кому чуждо людское счастье? Запускать пальцы в волосы, потягивая их шелковые нити. Пусть нам суждено столько дней безоблачности, столько разделенных вздохов, столько понимающих улыбок. И пусть грянет гром и небеса содрогнуться от плача, мы не будем рабьи прятаться под крыши и навесы, мы выйдем под тугие струи, что омоют лица, заберут наши грехи. Мы соберем воду губами с лиц друг друга. Мы будем смотреть, как дрожат наши тела от холодной, налипшей одежды.. и от желания. Как же ты прекрасен, мой ангел, мой принц, мой..
Дмитрий

А затем мы несемся сквозь снег, едва ли не проваливаемся по щиколотку в сугробы - и я кричу: "Что за страна такая?!", потому что для меня это дико, а для тебя, должно быть забавно. И от этого я готов простить все грехи холоду и морозу, забившимся за шиворот снежинкам, лишь бы тебе было радостно. На пороге номера вспоминаю о том, что мы беспощадно забыли в твоей гримерке розу - но не возвращаться же за ней теперь? Нет, не отпущу! Хоть бей, хоть рвись - мы заберем ее завтра, а сейчас побудь со мной еще, потому что я тоже скучал. Я так скучал, что, избавившись от мрака узкой гримерной и холода темной, чужой улицы, хватаю тебя за пояс и громко хлопаю дверью, так, что, кажется, весь коридор вздрагивает. Но мне плевать ведь. Плевать.
А утром бледное солнце касается моей щеки и, вздрогнув, я просыпаюсь первым. Ты не ушел. И не растаял в воздухе. И я, повинуясь всем своим старым привычкам, тихо выбираюсь из постели и натягиваю первый попавшийся свитер из дорожной сумки, натягиваю вчерашние джинсы. Чуть треплю волосы и заглядываю с сонным прищуром во внешний мир - слепящий снег так и лежит невозмутимо сугробами, людей так мало, словно никого и нет. К моему отелю подъехало такси. Из кафе в соседнем здании выбежала какая-то разодетая школьница. Легко хмурюсь и обнимаю себя руками. А под твоим телом неприятно поскрипывают пружины, когда ты просыпаешься и пытается перевернуться.
- Поехали в город? - спрашиваю хрипло, имея в виду Париж, Лондон, в конце-концов, да хоть Варшаву. Маленькие диковинные страны вызывают у меня клаустрофобию. - Поехали со мной.
Марсель

На улице разливалась сияющая тишина, и ее торжественное величие не нарушал, а лишь подчеркивал далекий лай собак и вой сирены. Очертания домов оставались темными, словно покорно ожидая владельцев, что зажгут в них свет. Красотами города я наслаждался мучительно: чем было лучше физически без Миранды, тем мучительнее мне было. Раньше я не мог представлять себя одержимым найти какую-то возвышенную полноту любви, однако трудно утверждать, что вчерашний Дрейк и Дрейк сегодняшний - один и то же человек. Праздник - только с ней, только тогда, если она будет рядом, а без нее завтрашнее солнце будет лишь кружочком люминесцентного света, и небо - выкрашенная лазурным жесть.               
Да, тогда я хотел ближе узнать Лиама не просто потому, что нуждался в свежих впечатлениях и новых лицах, и не просто потому, что моя жизнь, с появлением в ней до зернышка дисциплинированной определенности, достигла завершения цикла; но потому, что непонятным образом, несмотря на разящее несходство, он напоминал мне давно потерянного друга. Я сохранил от этой встречи воспоминание какой-то необыкновенной динамики. Кокаин, которым я пользовался для поддержания сил, ничего не стоил в сравнении с энергией, источаемой этим мужчиной, - здесь наркотиком была новизна. Не скажу, что этот юноша являл собой нечто кардинально новое, ведь что безобразные, что прекрасные, почти все мужчины априори имеют одну общую черту - хозяйско-холуйскую нелепость, которую они называют желанием. Пожалуй, не существует мужчины, которого с того времени, как он быть мальчиком, не занимало бы банальное любопытство, что нередко становится источником их бед.
.hope and pray | Дрейк

На город медленно, но непреклонно опускался вечер. Сутулил прохожим плечи, то и дело ветер трепал полы юбок и редких плащей, ведь осень, как известно, наступает внезапно. Как и зима. А вот лето всегда задерживается, его ждёшь всегда так мучительно долго, когда же, наконец, кончится эта затянувшаяся весна, прихода которой студеными февральскими вечерами когда-то ждал с нетерпением. А лето… А что лето? Лето всегда опаздывает. Матиас щурил глаза, может всё ещё по привычке, а может из-за того, что зрение все же начало садиться. Рассматривал её, улыбался, уверенный теперь уже, что не обознался, что это действительно она. Вспоминал глаза, сейчас серо-зеленые, с этим непонимающим взглядом, но он знал, что видел в них куда больше зелени. Густой, сочной зелени леса, по которому вместе гуляли. Она щурилась тогда, поднимала голову к кронам и ловила будто глазами тонкие пробивающиеся сквозь листву лучики, что потом горели в её глазах янтарными золотинками. Он называет своё имя, она тянет непонимающее "А-а-а". И хочется смеяться в тот момент, когда на её лице отражается, наконец-то, понимание. И она, кажется, начинается светится изнутри каким-то особенным внутренним теплом, которое так старательно от него прятала. Смех срывается с губ, когда она хлопает испачканной рукой по лбу. На коже, волосах остаются фиолетово-желтые пятна. Неосознанно Матиас протянул руку к ней, под её суровое "хватит ржать", отлепил пару прилипших к краске прядок светлых волос. Лохматая. Как всегда. Он помнил, как в растрепанных волосах её путались краски лета, застревали сухие листья, травы. Она отступает, а он хочет податься ей след, но не приходится. Попортив ещё раз его рисунок, она шарахается в его сторону, а он хочет её поймать. Но помня об острых шипах, которыми она способна вмиг покрыться, даже не притрагивается, наблюдая, как она осторожно минует разрисованные участки асфальта. – Я вырос. Столько лет прошло, – подает, наконец-то голос. С последней встрече лет пять, наверное. А с первой?
я целую небо, а оно льет воду | Филип

Иногда приходится идти на крайние меры. Чтобы уберечь нас, пусть не вдвоем, но по отдельности, пришлось расстаться. Было больно отказываться от тебя и нашего прошлого, однако то пагубное влияние наших отношений нельзя было отрицать. Ты чаще плакал, я чаще не мог тебя утешить. Из-за этого я начал больше пить и тогда начала страдать работа. Загибаясь от одиночества, я не мог собраться с силами – ее во мне попросту не осталось, у меня постоянно дрожали руки, я забывал свой текст, я отказывался от предложений, зная, что просто не смогу работать так, как прежде. Я видел, как моя жизнь идет под откос. Я знал, что это ждет и тебя тоже. Ты продолжал танцевать, пока я не хотел выходить на сцену, но рано или поздно то же самое случилось бы и с тобой. Мы ведь когда-то были единым целым, пусть развалились на две составляющие, но все еще неминуемо связаны невидимым нитями судьбы. Ты бы тоже ощутил это разочарование. Твои колени бы не выдержали такой нагрузки, а я не мог позволить тебе упасть. Я думал, что поступаю правильно, решаясь отпустить и тебя, и себя. Со страшной болью, но освободиться во имя будущего и может быть уже тогда найти успокоение…
Мои дела шли хорошо. Расставание далось мне тяжело, но высвобожденные наружу чувства дали мне запал для работы и я замкнулся в ней. Примеряя на себя чужие образы, я снялся в нескольких эпизодических ролях, начал готовиться к новому фильму, постоянно перерабатывал. Я практически не оставался один, потому что одиночество доводило меня до панической атаки. Засыпал я быстро, приползая в номер едва живым, а утром сразу же отправлялся куда-нибудь, искал себе мало-мальски приятную компанию. Мне повезло, потому что рядом со мной была Джессика. Она не задавала вопросов, не ждала ответов, просто говорила и смеялась, смеялась и говорила. От ее непосредственной радости я заряжался, находил в себе силы идти дальше, надеясь, что когда-нибудь я смогу жить так, как жил прежде.
Увидишь, что я сплю - уходи. И не приходи завтра. | Иен

Ночь. Улица. Фонарь. Burger King. И он, Киллиан Макбрайд, с двумя пакетами гамбургеров подмышкой и полулитровой бутылкой односолодового в кармане плаща. На губах –злоехидная улыбка, под порядком промокшей тканью – surprise для одного не очень хорошего господина, который, без сомнения, оценит его по достоинству. Над головой хмурое небо, истекающее водой, как женщина – кровью во время менструации. Глючащий навигатор. Чертов дом, который никак не хочет находиться, хотя, без сомнения, находится где-то рядом, как истина Малдера и Скалли. И ни одной живой души, у которой можно было бы спросить дорогу. Вообще никого. Хоть шаром покати.
Усмехнувшись, Киллиан встряхнулся мокрым псом, попытавшись сдуть прилипшую к переносице прядь волос – руки-то заняты – но безрезультатно. Огляделся по сторонам. Кажется, конкретно в этом месте он был уже во второй раз. Дома – серые бетонные коробки – были совершенно неотличимы друг от друга, какие-либо опознавательные знаки отсутствовали как вид. Куда ни посмотри, всюду одна картина: черные провалы окон, кое-где разбитые и замененные на пластикат, который в порывах ветра шумел как парусина; облезлые двери, испещренные нецензурными граффити; грязный асфальт. Казалось бы, уж с той зарплатой, которую получал Вайнер, можно было бы позволить себе жить где-нибудь в более презентабельном месте. Ну или хотя бы не в столь убогом. Что-что, а в аскетизме Эллис замечен не был. Одни его костюмы с иголочки чего стоило. А тут… Нате вам.
Dear enemy | Киллиан

- Мегги, - позвал он тихо, - открой глаза.
Ресницы перестали дрожать, девушка не отреагировала на призыв, но затаила дыхание.
- Мегги, - повторил Джаред, - пожалуйста, открой глаза.
И Мегги открыла. Она исподлобья смотрела на Джареда, и во взгляде ее читалась мольба, читался упрек, в нем читались ровным счетом как ненависть, так и желание прикончить, увидеть его мучения, видеть как он корчится на полу, возле этой самой кровати, и просит, умоляет пощадить его. О, в этих глазах Джаред видел столько откровений, сколько и в Божьем Слове не счесть.
- Ты так прекрасна, - выдохнул Джаред, прижавшись лбом к ее щеке, прикрыл глаза на несколько секунд и вновь выпрямился, - ты позволишь мне нарисовать тебя? Ты высидишь? Тебе уже лучше?
Мегги нерешительно кивнула. Она сползла с кровати на пол, прислонившись спиной к самому краю. Положила голову на покрывало, устроив руки между коленей, так, чтоб были видны наручники, и перевела взгляд на точку в стене. Джаред осторожно переложил цепь, чтобы та чуть свисала прежде, чем коснуться пола, и встал у мольберта.
- Джаред?
Он обернулся на лестницу. Несколько торопливых шагов и свет озарил лицо Дебби. Округлившимися глазами она скользнула по фигуре девушки, а затем быстро перевела взгляд на мужа. Джаред, который занес руку с кистью над полотном, замер. Казалось, воцарившуюся на несколько мгновений тишину можно считать по ударам его сердца.
Seven Colors, Seven Days | Бонни

Руки опускает в песок, сжимая в пригоршнях тёплые песчинки, и начинает подниматься с колен. Потому что должен, потому что нужно, "это" необходимо, как вода, как воздух, как сама жизнь. Потому что потеряв, перестанет жить, существовать... И он опускает голову, чтобы дать глазам отдых, закрывает их, жмурится крепко-крепко, в ожидании пока перед взором исчезнут фиолетовые и розовые круги. Часто моргает и смотрит себе под ноги.
А там скорпионы. Маленькие, чёрные, с жалом на загнутом дугой хвосте, они ползают под его ногами, перебирают лапками, цепляются клешнями за шнурки от его ботинок, карабкаются по штанине солдатской формы вверх. Он дёргает ногой пару раз, скидывая с себя скорпиона, переступает через его собратьев и отходит в сторону, брезгливо поглядывая на чёрных копошащихся в тесной куче существ. А потом лёгкое дуновение прохладного ветерка привлекает его внимание. Он поворачивается и видит на горизонте неясную тень. Понимает, что это именно то, что он так отчаянно искал.
Он просит, а потом кричит, что есть сил, чтобы тот другой остановился, и срывается с места, чтобы попробовать догнать стремительно удаляющуюся тень. А она его, кажется, не слышит вовсе.
He would always win the fight | Адам

Manhattan Never Sleeps.
Хэй, хэй, хэй, тусовка! Манхэттен Лайф вещает, и сегодня у нас в гостях чудо-женщина Камилла Хаммел, мастер делать внезапные и очень красивые подарки всем, всем, всем. Я ласково зову ее комбайном по обработке огромного количества исходников и производства потрясающей графики. Вот уж у кого действительно уйма вдохновения, терпения и любви к тем, кому вся эта красота предназначается. Твори еще! И по традиции, интервью.
1. Стандартный вопрос, который лично меня всегда интересует в большей степени - как давно ты окунулась в мир фотошопа (в реалиях ФРПГ)? Зная о твоей творческой профессии, подозреваю, что "контакты" с этой чудной программой были и ранее, но не аватары же ты делала;)
О, да, тут ты права, дорогая: моя первая встреча с этим наркотиком состоялась еще 8 лет назад хд тогда я занималась на компьютерных курсах и изучение графических редакторов, в том числе фотошопа, входило в обучение. Научили меня там банальным вещам, вроде как правильно вырезать изображение, штамповать, ну и прочие мелочи. Признаться, я совершенно не заценила эту программу и спокойно забыла о ней на два года. Затем уже, когда я нашла себе второй наркотик – ролевые, проснулась и тяга к первому. И тут я уже пошла во все тяжкие хддд
2. Были ли у тебя "наставники" или все осваивалось методом научного тыка?
По большей части тому, что я умею, научилась сама. Если не брать в расчет преподавателя на курсах, то я всего раз рискнула на артфоруме найти себе наставника, но толку особого от этого не было. Я больше почерпнула от созерцания и изучения самих работ мастера, чем от ее непосредственных уроков. Затем у меня появился приятель, который не боялся критиковать мои работы и вместе с тем делился советами по их улучшению – вот он действительно мне помог, рассказав о нескольких техниках работы в фотошопе. В основном же мне проще было и есть самой изучать уроки или экспериментировать методом научного тыка)
3. А сама осмелилась бы взять себе "учеников"?
Осмелилась еще пару лет назад хд Одно лето я занималась преподавательской деятельностью на артфоруме, но это хобби отнимает очень много времени, потому я его забросила)))
4. Когда ты открываешь фш - у тебя в голове уже есть определенная идея или все приходит в процессе работы?
Каждый раз по-разному. В основном, конечно, уже есть. Фотошоп я открываю, уже имея в наличие исходники и фоны, которые собираюсь компоновать, и примерный эскиз в мыслях того, что желаю видеть в итоге (цветовая гамма, текстуры, надпись). Довольно редко, конечно, случается, что мучаю исходник до тех пор, пока не нахлынет вдохновение и не ниспошлет мне идею. Еще реже бывают случаи, когда я собираюсь сделать одно, но потом случайно нахожу какой-то иной вариант, который мне больше симпатизирует.
5. Расскажи о том, что тебя вдохновляет на создание такой красоты, которую мы можем лицезреть в твой творческой теме. Это музыка, фильмы, цитаты? Может быть, сами внешности или человек (персонаж), которому делается подарок?
Опять же все индивидуально. Бывает, что я работаю под вдохновением от фильма. Не часто, но бывает. Цитаты на работу в фотошопе меня, насколько помню, не вдохновляли еще ни разу хд  Музыка, безусловно, является в данном списке фаворитом – без нее я вообще не сажусь за работу в фотошопе. Она главная муза и главный пинок под зад, когда все лень хд Внешности, конечно, тоже играют не маленькую роль, хотя в этом вопросе я не особо привередлива. Если постараться, я среди большинства внешностей найду хотя бы одну – две фотографии, которые мне нравятся, даже среди нелюбимых внешностей. Хотя, вне всяких сомнений, с любимыми работается гораздо проще.
Игроки и персонажи – вот они наравне с музыкой вдохновляют. Если я более-менее знаю человека, его вкусы и предпочтения, то и под персонажа мне сделать работу проще. По крайней мере, под тот образ, какой я вижу, читая анкету или посты. Ну а вообще довольно частый случай в моей практике – сам случай хд Вот надо сделать заказ, например, а ни человека толком не знаешь, ни персонажа, ни предпочтений. Вот тогда начинается поиск того самого исходника и фона, которые при сопоставлении выдают «эврика» в голове и тогда фантазия начинает разыгрываться на всю катушку, рисуя  в мыслях целую историю для  работы.
Еще довольно часто меня вдохновляют чужие работы. Вот так заглянешь в темку, налюбуешься красотой, наслушаешься музыки прекрасной, а если еще чей-нибудь подарочек наденешь – так вообще вдохновение так и парит в воздухе^^
6. Немного о грустном - сталкивалась ли ты с плагиатом твоих работ?
Вот чего только не было на моей практике, а такого счастья, к счастью, не случалось)
7. Возвращаясь к процессу работы - какие внешности смело можно назвать твоими фаворитами, а с какими ни за какие коврижки не станешь работать?
Хороший вопрос. Так, чтобы вообще ни за какие коврижки не стала работать, такого, наверное, нет. Скажем, если меня просит сделать работу человек, который мне близок, но с внешностью, которая мне не сильно симпатизирует, или  я просто хочу порадовать кого-то, но также не особо нравится внешность – я сделаю. Насколько качественно смогу - настолько сделаю. Допустим, я не особо обожаю Портман, что не секрет, но, тем не менее,  для Ди грех не сделать с ней подарок. Хотя, к слову, в последнее время ее стали красиво фотографировать или я просто нашла нормальные фото с Натали, так что этот вопрос уладился хд Аминь в любом случае!
Я отказываюсь работать с исходником, только если совсем у него паршивое качество или отвратительный кроп, за который многим фотографам охота порой руки оторвать. Особенно если исходник сильно понравился, но фотографы ужасно обрезали на фото те или иные части тела.
Возвращаясь же к нелюбимым внешностям, отмечу Криса Хемсфорта, Ченнинга Татума, Пола Уэсли, Нину Добрев, Кристиана Бейла, Миранду Керр, Милу Кунис, Майкла Тревино, Эда Вествика, Дилана О’Брайена, Дженнифер Лоуренс, Лейтон Мистер. С ними мне действительно работать трудно.
Говоря же о любимых, наверное, я очень удивлю всех, назвав имя Дарлы Бейкер хддд  Но этот факт никуда не денешь. Также очень люблю работать с Ксенией Соло, Максом Айронсом (возрадуйся Колюня), Летицией Кастой, Джоном Кортахареной, Гвен Стефани, Джудом Лоу, Томасом Хиддлстоном, Анджелиной Джоли, Джаредом Лето, Гэбриелем Манном, Эмми Россум, Энн Хетеуэй. Ну, пожалуй, это самые любимые, а так список можно продолжать очень и очень долго)
8. А что скажешь насчет текстур  фонов и прочего материала, с которым обычно работаешь? Какие здесь предпочтения по тематике, цветам, мотивам?
Говоря о фонах, больше всего люблю hdr обработку или просто насыщенные, качественные исходники. Не очень лажу с морским пейзажем и всевозможными лесами да деревьями. Редко когда с такого рода фонами получается что-то удачное. В основном я люблю контрастные, яркие изображения. Или же мистичные, мрачные.
Текстуры в основном выбираю световые (всевозможные  огонечки, вспышки), редко, но бывает, использую текстуры для цветокоррекции (размытые цветные текстурки вроде облачков), очень редко пользуюсь текстурами в стиле тумблер. Чаще всего у меня можно заметить в работах огненные текстуры, летающие листы бумаги, нередко подожженные моей заботливой рукой, дождь, снег, перья, ветки, дым, осколки. По большей части банальный набор, ибо на этот счет моя фантазия редко выдает оригинальные идеи. Вот еще клипартами порой балуюсь, но тоже не часто.
Касательно цветового решения, то у меня лучше получается работать или в очень темных, скажем, мрачных, готичных направлениях, или в очень ярких, контрастных. В редких случаях получаются черно-белые работы и очень нежные и воздушные. Это, так сказать, случаи из области фантастики)
9. Если взять все твои работы, сколькими процентами из них ты удовлетворена целиком и полностью?
К данному моменту процентами восьмьюдесятью)
10. И напоследок, хотелось бы услышать какое-то пожелание для наших мастеров, напутствие для новичков, а может что-то для тех, кто покорил тебя своим творчеством... М?
Сэкономлю эфирное время и пожелаю всем сразу хд
Дорогие мои, милые фотошоперы, которые уже давно воюют с этим зверем, только начали или только думают о том, чтобы начать его покорять – верьте в себя. Даже если не получается с первого раза, даже если наступило затишье у вдохновения или кажется что все работы однообразными получаются – не сдавайтесь ни в коем случае. Копируйте кого-то, работайте в прежнем стиле, отшлифовывайте навыки, но не бросайте, если действительно вы хотите получить в итоге тот результат, о котором мечтаете. Это все реально. Со временем, с опытом – все получится.  Навыки нарабатываются, нефотошопосун проходит, свой стиль тоже находится. Рано или поздно, но обязательно. Так что творите, милые мои, радуйте себя и других своими шедеврами, и обязательно однажды вы останетесь целиком и полностью собой довольны!

Вот так вот мои крольчата, верьте в себя, не опускайте рук, и будет вам счастье. Поблагодарим Ками за то, что поделилась своей историей, и пожелаем ей побольше свободного времени для творчества, ведь все остальное у нее уже есть.


Tango Revolver

crazy diamond

Ultraviolence.

|Dark Horse|

танцы не для слабых

Violent Pornography [2]

остров потерянных игрушек;

четыре после полуночи

Египетская сила!

Ну вот и все, обзор графики закончен. Удачной вам недели манхэттеновцы.
С вами была королева Бруклина.

От администрации:
Добра тебе, пишущий сотни сюжетов Манхэттен. Ты чего это в июне так разошелся? Сказались солнечные лучи или тот самый из детства факт: лето пришло-пора расслабиться и отдаться любимым делам? Так вот, господа, у меня к вам пренеприятнейшее известие: мы давно уже не школьники, хотя, как представлю, что это за ужас - быть выпускником, и радуюсь, что сие давно нас минуло. Хотя вот остров принял в свои ряды на этой неделе еще двух учащихся, и Каррера очень надеется, на еще одно значимое пополнение в ближайшем будущем. Быть подростком и писать от подростка - разные вещи. И, кажется, ролевые в этом плане побеждают. Хотя бы с прыщами и гормонами бороться не нужно. Однако, здравствуйте. Последняя неделя месяца кино медленно завершается. Спасибо, что все эти дни были с нами, активно участвуя в предложенных конкурсах и флешмобах, забирали, как горячие пирожки, призы в лотереях. Раздали статусы, награды и графические подарки (кстати, из предыдущей недели они готовы, можете забрать в теме Деми) друзьям, подтверждая, что мы не только талантливы, но и щедры, а еще не забываем о себе. Привет вам, милые жадинки. Не хотите ли взять награды за отыгранные эпизоды в жанрах и сценах? Каррера вон решился одарить себя и соигроков, но только забалаболил тему. Каждому из вас не только планов, но и их осуществления пожелаю и напомню: ведите лд, а мы тут подумываем поменять шаблоны. Кстати, если у кого есть идеи по оформлению-стучите в лс, вдруг именно ваш метод станет эталонным на Манхэттене?
Так же со следующей недели стартует обновленное радио. Отныне каждый из вас может почувствовать себя ди-джеем наравне с ведущими, а значит, будет интересно. Перечислять все происходящее сейчас на острове долго, а я пишу в заметки телефона, давайте просто сагитирую вас записаться в конкурс сценариев? Остались последние дни до завершения приема участников. И я все так же преданно жду работ по музыкальному конкурсу.
А теперь к главному. Рауль у нас зажигает, расписался так, что в какую его тему не зайди, так красоту и увидишь. Давайте все попросим у него волшебной травы или того, чего он для сего чуда потребляет и под сие дело прочтем лучший пост недели. Пиши еще, коварный, что обрек меня на страдания в общем эпизоде. Вот возьмем тебя и спасем. Нечего быть таким прекрасным.

От соигрока: Айзек поздравляет Тома с победой, Киллиан поздравляет с победой Рауля, я поздравляю – тебя. Ты лучший. Ты молодец. Ты – котик. Не стану разглагольствовать много, просто оставлю это здесь. With love.
Айзек боится обидеть Тома словом и делом, видом своим.
Он одинок. Одиночество прочит быть нелюдимым и неземным.
Поступью тихой крадется к постели, смотрит, касается нежно лица.
Томас не слышит, он грезит о жизни, той, без начала и без конца.
Пахнет сиренью, и дышит грозою хмурое небо за тонким стеклом.
Было бы можно, оставил б в покое, сам бы забылся тревожным сном...
Время уходит. Тлеют секунды. Стрелки раскачиваются в темноте.
Сердце болит, так тревожно, паскудно: Айзек уверен, что быть беде.
И не понятно еще, что хуже: вновь полюбить или вновь потерять – 
Томас, он юн, он бесстрашен, послушен, и он совсем не приучен лгать.
Айзек смеется, дымит сигарета. Так начинается новый круг.
Все, что казалось живым и хрупким, помнящим нежность призрачных рук –
Где-то на половине дороги к краю. Тома уже поджидает петля.
Айзек пока только предполагает, но ничего не случается зря:
В мраке за дверью таится убийца, как на востоке таится рассвет.
Томасу Айзек приснится,
Айзеку Томас – нет.

Рауль

Азазелло

Рокки

Энджел

Кит

Лианна

Basic Instinct | Джон и Анна

Я сижу в одном из четырех конференц-залов в «Плазе», сложив на груди руки. Пожилой товарищ напротив меня, лысый, как коленка, обвешанный золотом и драгоценными камнями, как новогодняя елка, не может отвести взгляд от моих ног – благо, из-за прозрачной столешницы длинного стола переговоров, они просто как на ладони под его сальным взглядом. Я кашляю, заставляя его посмотреть мне в глаза.
- Очень жаль, господин Надир, но я не могу предоставить Вам условия сотрудничества, которые устроили бы обе стороны.
Вито пьет дорогущий коньяк с таким видом, будто его сейчас хватит кондрашка. Турецкий бизнесмен Хасан Надир выглядит оскорбленным. Его английский отдает пряностью востока и чем-то сладковато-мерзким, как запах перезревших фруктов:
- Почэму это?
- Потому, - вежливо поясняю я, - что на Ваш товар нет спроса. Нет спроса – нелогично делать предложение. Вы понимаете меня?
Надир ошеломленно лупает глазками, Вито, бросив на меня рассерженный взгляд, любезно извиняется перед турецким магнатом:
- Прошу прощения, мы на минутку.
Когда мы выходим из зала, я знаю, что старикан пялится на мою задницу, обтянутую белым шелком.
- Что ты творишь? – шипит супруг, чуть ли не брызгая слюной. Я, в противовес ему, совершенно спокойна:
- Я не стану работать с турецким золотом.
Анна

- Все, голуби мои, я пошел.
Сибил:
- Остерегайтесь ножей для колки льда, шеф!
Хилл, вдогонку:
- Нопасаран.
- Трахаться в моей машине запрещаю.
Смеются в спину. Прикрытие, блять.

Второй этаж. Кабинет. Один инспектор стоит рядом со мной, по пути наверх успев посвятить в курс дела. За столом – трое налоговиков, Анна. Судя по лицу, все эти господа ее конкретно заебали.
- Джентльмены, - перевожу взгляд на нее. – И леди.   
Вытаскиваю из папки все необходимые бумаги на мое присутствие здесь. Ну, начнем.
- Лейтенант Уэйт, полиция Сакраменто, отдел по борьбе с организованной преступностью, - жетон, удостоверение, хотя в представлении я не нуждаюсь. Интересно, Донато разговаривают обо мне перед сном? – Мэм, к нам поступил запрос от IRS. Ваше предприятие подозревается в финансировании терроризма.
Бейтс прав. Меня не интересует подстилка Вито, ее долбанный салон и диплом юрфака. Меня интересует то, что хранится в ее очаровательной головке.
Джон

Помолчим? | Джастин и Азазелло

Он совершенно спокойно поедает принесенный ему обед. Наслаждается даже идеально прожаренным мясом. Без лишних корочек, без капающего жира. Нежное и сочное. Этот ресторан и правда подавал прекрасную еду, качественно и недорого. И не был популярен лишь потому, что принадлежал какому-то одному человеку, который совершенно не умел заниматься рекламой. И пусть хоть триста раз качество обслуживания и товара тут было лучше, а новых посетителей тут почти не было. Никому нет дела до ресторана, чье имя не мелькает по ящику, не появляется в сериалах и новостях, не выпучивает себя из всех баннеров города. Никому не важно, сколько труда ты вкладываешь и как хорошо умеешь делать что-то либо, если ты делаешь это для себя. Тихо, не привлекая лишнего внимания. Ничего не скрывая.
Тоже самое и с людьми. Нет смысла показывать своих эмоций, нет смысла изливать переживания, объяснять что-то, рассказывать. Пустая трата времени. Пустая попытка услышать и узнать то, чего не существует.
И пусть каждое слово Джастина больно бьет между ребер. Острым кинжалом прорубает плоть, вязнет в мышцах и тканях. Кончиком лезвия царапает заточенное в кольчугу сердце. Пусть. Ведь даже сам Азазелло этого не заметит. Весь-весь этот поток обвинений сливается в один, и принимается в итоге как единый удар. А какое количество ран будет от удара - не важно. Главное отразить его одним махом. Что и делает голландец, переключаясь на еды и совершенно не связанные с ними мысли.
Азазелло

- Ты меня не хочешь слышать. – сухим холодным голосом чеканит он каждый слог.  – Я ни в чем тебя не виню, Азазелло. Совершенно ни в чем. Я сам знаю, что виноват и в том, что влюбился тебя, и продался тебе, и сбежал от тебя. Прекрасно знаю. Зачем мне напоминать об этом через каждое слово?! Да, я жалок. И жалок лишь потому, что… Да в задницу это «потому что»! Я не вижу дальше собственного носа? Пусть так. И что же я не увидел? Чего? Расскажи мне! – голос дает предательского петуха и снова… снова и снова крик… Крик – символ кончившегося всего. Терпения, сил, воли, самообладания, аргументов. - Может, я чего-то не понимаю, и до твоего величия мне как до Китая вплавь?! То, что я продался тебе, не значит, что я продажен во всем и для всех, Азазелло. Зачем приписывать грехи мне, которые не совершены? Продаются размалеванные крысы на шоссе. Ты с ними меня не путаешь? – Джастин впивается пальцами в стол и смотрит редкостно прямо. Лицо изуродовано яростной маской. – не вижу дальше носа? А ты? Ты хоть когда-нибудь любил так, чтоб бросить все и начать искать? Любил так, чтоб найти в себе силы попытаться отпустить или простить? Любил так, чтоб выставить себя на смех?! Любил, чтоб принести себя и свою душу в жертву? Любил НАСТОЯЩЕЙ любовью чужого тебе человека? Так кто ты такой, чтоб смотреть на меня так?!
Он срывается.
Он не успевает себя проконтролировать. Не замечает, как дернулась кисть руки, как потащила за собой предплечье и плечо. Звук удара по лицу. Звонкий и тяжелый, как будто это на его шею опустился тяжелый двуручный клинок. Эхом это звон промчался по залу и замолк, являя застывшего бледного Джастина.
Только что ударившего Азазелло по лицу. Наотмашь.
Джастин

out of time. out of space. out of life | Кит и Гете

Если бы ты знал, как тяжело становится справляться с собой. Это ли любовь? Нет. Я могу сказать, что я люблю брата, но это все равно будет не то, что имеют в виду другие, произнося эти слова. И ты. люблю ли я тебя? Нет. Так же как и ты меня. Это просто не для нас. Самое забавное, что именно она - Лейла, - как будто чувствует все то, что творится у меня внутри. Даже когда при первой встрече мы мило разговаривали о брате, она знала, что напротив нее сидит чудовище, похуже того, которым ее должны были пугать братья. Я никогда не задавался вопросом, почему я такой. Ведь это было со мной всегда. Кто-то скажет, что всему виной смерть матери, но это не так, уже тогда я был таким. И, чтобы не думали другие, как бы не называли меня, но ее смерть только помогла мне. Стоя над ее могилой, я обнимал брата и думал о том, почему я сам об этом не догадался.
Скажи, это испугало бы тебя? Если бы я признался во всех этих мыслях? Или разозлило бы, как злит меня эта гребанная отметина на твоем плече. Хотя, наверное, это и хорошо. Правда сомневаюсь, что она что-то даст тебе кроме мнимой надежды на то, что ты принадлежишь себе. Ты мой. Есть люди, которые ненавидят это слово - мой. И их можно понять. Нет более эгоистичного слова на свете. Ну, кроме, быть может слова - хочу. Что значит мой? Мой это когда ты до того жаден, что не можешь сдержать свою гордыню, дабы оправдать всю ту похоть, что в тебе есть. Мой, это когда тебе лениво находить дороги к чужому сердцу и ты в гневе от того, что это простое слово не удержит человека рядом с тобой. Люди веками ищут оправдание своим грехам. Но найдут ли? Знаешь, на самом деле мы рождаемся в раю, а потом горим в аду. Но не потому, что мы совершили какое то преступление, а потому что в мыслях наших один сплошной грех.
Гете

Если хочешь, я сделаю это для тебя. Если хочешь, мы уйдем вместе. Исчезнем из этой реальности и отправимся на поиски миров из дыма моих сигарет. Я знаю, что ты не любишь этот запах, но я боюсь тьмы, которая ждет нас по другую сторону обрыва. Это не будет больно, от нас останутся только воспоминания. История, бесполезная и никому не нужная, такая же, как мы с тобой. Мы потеряемся с тобой где-то среди электрического тока, бегущего по провода, в виде нулей и единиц памяти компьютера, на фотографиях, вставленных в рамки. Мы оба с тобой знаем, что остается от человека после его смерти, мы знаем, что осталось от наших матерей. Я знаю, что ты понимаешь меня, знаю, что ты не боишься того, что останется после тебя. Ты боишься за того, кто останется после тебя. Но он не один, он нашел кого-то, кто будет с ним всегда, как когда-то был ты. Она такая же замена, как я для тебя. Только у них в отличие от нас есть будущее, а у нас только очки, через которые никто не увидит, наших пустых глаз. Если в них и правда показана вся наша душа, то у нас с тобой и их нет. Бедные священники, им нечего спасать.
Улыбаясь, я заваливаю тебя на спину. Я отбираю у тебя контроль, я завожу твои руки за голову, держа их так же, как и ты мои. Это игра, мы оба это знаем. Я дразню тебя, я дразню льва, пытаюсь засунуть голову ему в пасть и посмотреть, что получится. Ты никогда не решишься на прыжок со мной, ведь тебе есть что терять. Это даже странно, ведь из нас двоих подобные чувства обычно испытываю я. Но я же говорил тебе много раз, я не боюсь ничего. Мне нечего терять, у меня ничего и никого нет. 
Кит

theory of death. | Сиф и Дориан

За то, что делают сейчас все эти муравьи, заполонившие всю землю, Лилит пришлось пожертвовать чистотой своей души и надеждой на прекрасную, но рано или поздно подошедшей бы к концу, жизнь. Она не жалела об этом, она знала, что была достаточно сильна, что не могла поступить иначе. В конце концов, будучи изгнанной, она всё же могла бы получать удовольствие от своего бессмертия, если бы не…
Если бы он не последовал за ней, позже, гораздо позже, когда того уже не требовалось, когда мосты, казалось бы, были сожжены, когда она того и не ждала. Грешен. Как приговор, который привели в исполнение с опозданием, с воистину садистским удовольствием, обрекая не одного, но двоих – обрекая на существование, которое и не существование вовсе, а так…прихоть одного крайне эгоистичного существа.
Этому нельзя противиться. Все дороги ведут к нему, нить клубка из лабиринта завлекает ее лишь к одному выходу, магнит, который не развернуть иным полюсом. Этого притяжения ей не избежать, как, впрочем, и ему – Лилит знала, что Адам ее ищет. Ведь у него тоже не было выхода. За своеволие, за свободу выбора их наградили его отсутствием. И где же тот милосердный бог, о котором написали в Библии эти маленькие сочинители?
Искать его. Видеть его. Терять его.
Снова и снова.
И с каждой встречей, с каждым ее окончанием их отбрасывало друг от друга всё дальше. Желание покончить со всем этим, желание освободиться, желание…защитить. Не было победителей и не было проигравших, лишь Король и Королева на шахматной доске, рвущие на куски эти мелкие пешки, выстраивающиеся в ряды перед ними. Бесконечность. Предела нет.
Сиф

Они не ведают, что творят, Господи.
Не смыслят в путях твоих и собственном предназначении.
Скольких я смогу спасти в этот раз? Сотню? Тысячу? Жалкий миллион? С каждым разом это становится все сложнее. Они размножаются, Господи. Ты что-то говорил о плодовитости ныне почти вымерших тараканах? В курсе, что не учел людское старание в создании себе подобных и перенаселение планеты? Готов признать свою недальновидность, Господи? Здесь давно не хватает войны и лихорадки, что урежут численность минимум вдвое. Этому миру не достает очищающих рек крови, агонии скоротечных болезней, несущим прозрения перед ответом за деяния свои. Это карма каждого родителя: до последнего вздоха лелеять и наставлять собственное неразумное дитя. Каким греховным бы оно ни было. И у насильника есть мать, льющая слезы в суде, его породившая. И непослушный вихор убийцы оглаживала перед тем, как смыкались наручники, отцовская рука. Мне переживать за каждого. И проще удавить в колыбели, чем позволить жить с шорами на глазах.
Знакома тебе боль за проступки детей? Желание поддержать, вразумить, превозмогая боль, отпустить, дабы сумели, набив ошибки, заработать опыт? Что ты знаешь о крупицах знаний, передаваемых из поколения в поколение? В чем заключалось твое воспитание? В изгнании? В том, что предпочел отвернуться, как только узнал, что мы не оправдали твоих надежд? Отец, ты - худший родитель, которого видела созданная тобой вселенная. Да что ты знаешь о прощении и понимании.. о любви?.. 
Дориан

I like you more and more the less that you breathe | Матиас и Эммануэль

Другое дело – неисповедимы пути Господни в отношении женщины, опрометчиво устроившейся на заднем сидении автомобиля. Скошенная крыша и спортивная конструкция машины делает поездку на заднем сидении крайне некомфортабельной. Наивный седовласый спутник лишь призрачно ухмыляется, подчеркнув недальновидность юной мисс и её стремление добавить себе проблем. Но толи ещё будет. Эта едва начавшаяся поездка, носит образовательный характер. А если выражаться точнее, носила бы, если бы спутница Матиаса не решила иначе. Одному только Богу известно, какой смертельный суп варится в голове этой барышни. Нестабильный эмоциональный фон, природная вспыльчивость и дурной нрав – специи к этому супу. И не приведи Господь попробовать. Машина трогается с места. До безобразия плавно. Такой автомобиль должен срываться с места, прожигая раскалённой резиной дешёвый асфальт под собой. Но Советник осторожен. До поры до времени.
Нетерпеливо рычат шестнадцать цилиндров под капотом, вынуждая сильнее надавить на педаль газа и скорее уйти на пятую передачу, ворвавшись во власть скорости. Но вопреки немым мольбам автомобильного произведения искусства, Росси следует в городской черте крайне неторопливо, тем самым испытывая на прочность Денаро, сидящую позади. Он бросает на неё внимательный взгляд. То и дело. Через зеркало заднего вида, предусмотрительно настроенное перед началом поездки. Эммануэль заметно нервничает. Она – клубок ярости, нетерпения, вспыльчивости и неприкрытого гнева. Кажется, Матиас даже отмечает выразительные желваки, блуждающие по скулам. Он видит, как сильно она сжимает зубы и мнёт пальцами ткань дорогого пальто.
Матиас

- Черт, - сквозь зубы выругалась итальянка и опустила пистолет. Она расстегнула молнию на своем пальто, беззастенчиво демонстрируя плотное кружево бюстгальтера, а затем с все тем же чуточку нахмуренным и сосредоточенным выражением лица запустила руку в свое декольте, дабы вынуть оттуда ключ. – Это – то, ради чего я «работала» все эти месяцы. – Эмма шагнула навстречу Матиасу, с трудом передвигаясь на шпильке по размякшей обочине. – Маттео не знает для чего этот ключ и вообще существует ли он, - на губах итальянки заиграла ухмылка; она снова копировала мимику своего отца, - Во Флоренции есть ячейка, в которой покоятся два полотна: Пикассо «Алжирские женщины» и «Кувшинки» Гогена. Сони гонялся за ними с девяносто седьмого года, Маттео – с девяносто четвертого, но так и не заполучил их. Как ты думаешь, насколько он будет рад наконец-то лицезреть их у себя? – Денаро вопросительно выгнула бровь и сравнялась с Советником. – У тебя два варианта…. – она убирает ключ назад, откуда ранее достала, забывая (или специально оставляя как есть) застегнуть пальто, - Первый – ты помогаешь мне забрать эти картины, одну мы продаем человеку, который уже ждет звонка от меня, убираем этого человека, забираем деньги, радуем себя и дона в равной степени, - Эммануэль смахивает с подбородка каплю дождя, которая срывается и медленно двигается по шее в ложбинку между грудей; Эмма с интересом наблюдает за реакцией Матиаса, - Второй – ты снова играешь в преданного семье человека и снова подвергаешь опасности того, кто этого не заслуживает, - бьет Денаро по больному, прекрасно понимая, что это может стать причиной настоящего взрыва. Но его-то женщина и ждет, параллельно задаваясь вопросом: когда же Росси перестанет бросать взгляд на капли дождя на открытых участках ее тела и потеряет, наконец, остатки своего самообладания?
Эммануэль

Белый кафель ванной комнаты так уничтожающе давил на них со всех сторон, сжимал двух людей в небольшой комочек бьющихся сердец - большого и сильного, пьяного и едва трепыхающегося, - двоих в одно целое. Складывал руки, ноги, голоса в одну субстанцию, в которой кровь Эрика текла в жилах Йона, в которой дыхание Луны опаляло влажные щеки Найта. Йон сам готов был заплакать, хоть говорят, что мужчинам это недозволено. Шли бы они все к черту со своими правилами и советами, он готов был наплевать на весь остальной мир ради того, чтобы Эрик открыл глаза, посмотрел на него и улыбнулся. Он ждал, что вот-вот так и произойдет, верил в то, что сейчас, еще немного - и Эрик улыбнется. Они откроют окно и вылезут наружу, сбегут вниз по пожарной лестнице и унесутся, как ветер, к берегам нью-йоркской реки, где так прекрасно встречать рассветы. Продуваемые семью ветрами, они распластаются на песке, счастливо смеясь от того, что свободны и никакая смерть им не по плечу. Йон будет плакать, понимая, что все позади. Эрик будет смеяться с него, говоря, что ничего не произошло и Йон излишне драматизирует. Йон засмеется по-настоящему вместе с ним. Над пляжем будут летать голодные чайки, а они, закатав джинсы, полезут в холодную после ночи воду. Просто чтобы чувствовать волны. И быть частью той бесконечной свободы, что раскрывается, когда они оба живы. Без Эрика это было бы невозможным. Носом собирая слезы с лица Найта, Йон ощущал, как могучая плотина внутри него вот-вот прорвется. Но, почувствовав на себе руки друга, распахнул глаза и с жадностью осмотрел его лицо.
tonight we are young | Йон

Полупрозрачные фантомы угасших воспоминаний будоражили воображение, заставляя перелистывать следующую страницу так и не прочитанной книги, словно становясь ритуалом, помогающим воскрешать в себе стёртые впечатления или эмоции, когда-то снедавшие его, но теперь плотно укрытые пеплом истлевших дней. В чувствительности своей натуры Роберт легко приходил в возбуждение, отчасти нервное, когда удавалось уловить в обстановки подсказку на свои размышления. Удивительная по своей неповторимости линия лепнины на потолке, колеблющаяся тень свечи, упавшая под определенным углом на стену, или любая другая мелкая деталь, будь то локон, выбившийся из причёски на висок его дражайшей сестры или кружево на чепце её няни, способны были ввергнуть Роберта в пучину всё новых дум, возможно, никак не связанных с предметом наблюдения. Его недуг, как называла его сестра, пугал Лидию, но не приносил ему много беспокойства. В спокойствии их замка дни перетекали один в другой, даря свои маленькие радости и позволяя наслаждаться обществом сестры, не раздражали его смятенного духа настолько, чтобы Роберт позволил постепенно выздоравливающей от собственной болезни Лидии сильно за него волноваться.
И стоило только одному эфемерному призраку опуститься на плечо, только и ожидая, когда Роберт обратит на него свой взор, где-то в передней части дома раздался стук. Так могло бы стучать сердце, которое объял ужас, и Найтингейл отчего-то положил ладонь на свою грудь, через плотную ткань своего домашнего платья надеясь услышать не испуганный трепет, а ровное биение, дабы успокоить всколыхнувшееся первое впечатление. Так, наверно, часы бьют в гостиной, когда меньше всего ожидаешь удара. Неотвратимо.
Тайна замка Найтингейл | Рипли

Стареет, стареет… Совсем распустилась Лианна. Совсем погрузилась в свое горе, чуть ли не с упоением захлебываясь им. А ведь при всем том… она не любила быть несчастной. Нет. Никогда. Она, как каждый нормальный человек, мечтала быть счастливой. Хотела быть рядом с родными и близкими людьми. Хотела заниматься любимой работой. Хотела радоваться жизни, а не грустить или теме более сожалеть о ней. И все эти мысли, ощущения, чувства… скорее, были признаком глубокой депрессии, растянувшейся на месяцы. Кризис тридцати лет. Кажется, так это называют психологи? Рановато же он у нее начался.
Хотя… вместе с беременностью, скорее, шло глобальное переосмысление жизни и смещение «центра тяжести». Главным и важным становился ребенок. Главному и важному… нужна семья. Нужны отец и мать, которые его любят, нужны братья, сестры, дяди и тети, бабушки и дедушки. Нужно целое созвездие глубоко любящих еще не родившегося малыша людей, которым суждено стать его опорой во всей дальнейшей жизни. Которые смогут научить любить и излечить любовью, если что-то в жизни пойдет наперекосяк. Потому что без любви Несси и Алекса к своей персоне Лианна так и осталась бы затравленным зверьком, ненавидящим протянутые к ней руки… даже если эта рука намеревается «покормить» или «погладить». Конечно. Конечно, она всё это знала. Ощущала на уровне подсознания, не всегда оказывалась в состоянии сформулировать, но чувство глубинной правоты слов Кевина – пробивало дорогу к душе Лианны как вода через ненавистную плотину.
Притворись моей женой | Лианна

Страх.
Я не привык следовать ему, словно загнанный стаей касаток детёныш тюленя. Судьба, бросая кости поутру после опустошённых бутылок виски, порой предлагала мне жесточайшие ультиматумы, от которых можно было скрыться лишь под сумрачным одеянием Смерти. Многие люди, что были не в силах принять вызов, без сожалений пускали пулю себе в лоб. Лужица алой крови расцветала под ними подобно бутонам колючих роз, просачиваясь в каждую трещинку, испещряя поверхность вгоняющими в оцепенение узорами, которые многим представлялись рунами самого Дьявола. Я был менее прозаичным в этом отношении, и оттого относился к любой угрозе как к одному из способов проверить силу своего духа. Направленное на меня дуло пистолета, врезающегося в память идеально ровным кругом, виделось мне лишь бесконечным туннелем, на конце которого можно найти сакральное очищение. Петля, внезапно наброшенная кем-то на шею, была для меня не более чем попыткой госпожи Фатум обуздать мой неукротимый нрав настоящего бойца, человека, что при желании сможет устлать свой путь многочисленными телами жертв и добиться конечной цели вопреки возникающим то и дело препятствиям. Я никогда не сдавался. Ни в юности, ни в настоящее время. Прошло более тридцати лет – но память о прошлом всё ещё свежа; всё ещё всплывают в голове обрывки воспоминаний, о которых, к слову, хочется забыть. Мне помнится то время, когда я, приходя с очередной подработки далеко за полночь, ел чёрствый хлеб, счищая с него ножом зеленовато-белёсую плесень, и запивал самым дешёвым растворимым кофе, который по вкус скорее напоминал влажную после проливного дождя землю, нежели благородный напиток. Я воровал мягкие и свежие маковые булочки с прилавка, дождавшись, пока дородная и крепкая жена пекаря отвернётся, дабы краем глаза заглянуть в утреннюю газету.
Ограбление по-американски | Джозеф

Расслабленно откинувшись на спинку дивана, Кейси бездумно проглотил протянутую спонсором и, по совместительству, поставщиком первоклассной "дури" таблетку, и уже через некоторое время почувствовал в своем организме странные изменения: ему вдруг показалось, что ему удалось полностью отделить свою душу от физической оболочки, и он достиг дивного парящего состояния между сознанием и пустотой. Ворс дивана показался ему колюч, точно усеянное остроконечными звездами небо. В глазах поползли огненные всполохи, тревожно крадучись под красным маревом закрытых век, и обратились в россыпь звезд на хрустальной люстре. Тускнеющие изваяния недочерченной мысли меркли, едва обретя смутные контуры в голове. Значение предметов вдруг терялось в кулуарах зашедшего в тупик сознания, обросло кошмарными наслоениями. Вещи тоже вдруг начали терять свой изначальный облик: перед глазами зиждилась беззубая пасть камина, складки покрывала, сброшенного им с дивана, бугрились беспощадными волнами, и изгибались в угрюмом укоре лиловатые губы подушек. В какой-то момент страдания разрослись до необоримой тяготы, до тошноты. На протяжении полутора часа его невыносимо терзало появление в мозгу мягких, как ласковые накаты теплых волн, провалов, и время от времени на него находила паника. Сняв с себя большую часть одежды, он осторожно передвигался по комнате, стараясь ничего не задеть, ведь любой неосторожный толчок локтем или носком могли обрушить стены. Невразумительные прорехи в памяти заставляли его повторять одно и то же движение по несколько раз, потому что ему казалось, что он двигается в разных измерениях, в каждом из которых необходимо было оставить четкий след.
A friend with weed is better | Кейси

Закрой глаза.
Дорога станет легче, если закрыть их. Эту истину Мэдисон выучила еще в детстве, день изо дня неохотно залезая на заднее сидение материнской машины лишь затем, чтобы отправиться от дома к дому - маршрут, по которому ее везли, был знаком, но оттого не казался более приятным, если только она вовремя не решалась закрыть глаза и не представляла, что ни машины, ни Алессы, ни даже всего остального мира не существует. Вы назовете этот жест детским, исполненным глупой, никчемной, в чем-то даже предосудительной инфантильности. Она - спасительным. В ее мире и без того слишком мало констант, на обнадеживающее постоянство которых она могла бы положиться, не боясь, что от этого одна из частей ее личности распадется на осколки. Мэдисон нужно только получше устроиться, просунув ноги в промежуток между соседним сидением и спиной своей собаки, и закрыть глаза. Обтянутой плотной джинсовой тканью лодыжки коснулось тяжелое и прерывистое дыхание Кингсли; ему жарко, и, хотя Мэдисон прекрасно это знает, она ничем не может помочь. Не открывая глаз, она спустила со своего колена свободную от намотанного на кулак поводка руку и зарыла пальцы в мягкую, нейтрально пахнущую собачьим шампунем шерсть, чтобы ободряюще потрепать пса по холке. Почувствовав это, он беззвучно запыхтел. Вибрации, возникшие от этой ленивой ласки где-то глубоко в его беспокойной груди, хорошенько встряхнули его голову и отозвались приятным покалыванием в пальцах Мэдисон; из его полуразинутой пасти, краснеющей свешенным набок языком, вырвались неразборчивые звуки, до этого, по всей видимости, бывшие вежливой, но более чем импульсивной попыткой по-щенячьи затявкать.
Навстречу ветру без царя в голове | Мэдисон

Не знаю как у вас, а у нас мать природа уже третий день обливается горькими слезами. Женщины они такие, да. Сегодня у них все прекрасно, солнышко светит, птички поют за окном, а уже на следующий день – адское светило жарит, пьяные орут во дворе, мир в опасности, мы все умрем и т.д. Однако здравствуйте. Надеюсь у остальных с погодой полный порядок, и ваше лето не находится под угрозой срыва. А мы начинаем, и сегодня у нас в гостях свежее мясо, новенькая в строю местных фотошоперов, Мэдисон Монтгомери – талантливая няша.
1. Стандартный вопрос, который лично меня всегда интересует в большей степени - как давно ты окунулась в мир фотошопа (в реалиях ФРПГ)? Зная о твоей творческой профессии, подозреваю, что "контакты" с этой чудной программой были и ранее, но не аватары же ты делала;)
На самом деле, мое общение с этой чудо-программой длится уже довольно долго, но именно комплекты и аватары я начала делать не так давно. Не больше полутора лет, в общей сложности, прошло с тех пор, как я действительно начала этим заниматься. Вообще, изначально, переходя на форумы, я не планировала вплотную знакомиться с фотошопом. То есть, я понимала, что для большинства ролевиков то, как «одет» их персонаж, довольно важно, но лично я достаточно долгое время к своему профилю относилась равнодушно. У меня была замечательная подруга, которая по мере сил и возможностей одевала меня в симпатичные комплекты, но это все-таки не то. А потом я как-то зашла на любимый DeviantArt, случайно наткнулась на чей-то баннер и… всерьез вдохновилась. Собственно, так и поехало. Особый стимул мне до сих пор придает даже не то, как приятно приодеть саму себя, а то, как чудесно, когда людям нравится то, что ты делаешь - и для них, и для себя.
А до этого в фотошопе я занималась насилием над графическим планшетом и немного ретушью. Да и то - редко.
2. Были ли у тебя "наставники" или все осваивалось методом научного тыка?
Нет, наставников у меня не было. Я и пишу, и фотошоплю… как бы сказать?.. методом сиюминутного вдохновения. Меня привлекают стили, цвета и идеи, увиденные где-то в интернете или даже прямо на улице. Их я пытаюсь воплотить в своих работах. Не знаю, так ли хорош этот метод обучения, но я с трудом усваиваю что-то, что пытаются до меня донести более опытные мастера, будь то друзья или совершенно незнакомые кудесники, по доброте душевной пишущие уроки для новичков. Так что, даже если кто-то и пытался научить меня чему-то новому, я все равно доходила до победного конца скорее интуитивно, нежели с помощью чьих-то подсказок.
3. А сама осмелилась бы взять себе "учеников"?
О, думаю, что все-таки нет. Я считаю, что все еще ученик - неправильный, а все же ученик, пытающийся сделать свои работы хоть чуточку лучше. Сомневаюсь, что, даже если бы я захотела, опыт наставничества оказался бы удачным. Словом, мне и самой бы подучиться, прежде чем брать на себя такую ответственность. Ну, и потом, я ведь еще и ленивая, этого у меня не отнять! Мой максимум - помогать знакомым единичными советами или указывать на то, что, на мой взгляд, получилось не очень удачно. А все-таки я не критик, если уж дело касается графики.
4. Когда ты открываешь фш - у тебя в голове уже есть определенная идея или все приходит в процессе работы?
Я часто говорю, что это не я делаю что-то в фотошопе. Это фотошоп делает что-то со мной. Именно поэтому, даже если я берусь за работу, заранее зная, какой результат хочу получить, какую атмосферу и какой цвет, все равно получается что-то другое. Честное слово, я понятия не имею, как так происходит. Иногда, правда, бывают такие работы, на которых во мне просыпается синестезия. Я довольно четко ассоциирую определенные внешности и некоторых персонажей, у которых эта внешность есть, с определенными цветами и формами. И если уж моя ассоциация совпадает с результатом, я радуюсь как ребенок.
5. Расскажи о том, что тебя вдохновляет на создание такой красоты, которую мы можем лицезреть в твой творческой теме. Это музыка, фильмы, цитаты? Может быть, сами внешности или человек (персонаж), которому делается подарок?
Практически во всех моих комплектах можно заметить строчки из песен, на которые они делались. Иногда мне попадаются цитаты или отрывки текстов из каких-нибудь классных книг, но чаще всего это именно песни. С другой стороны, непосредственно музыка вряд ли заставит меня открыть фотошоп. В этом мне помогают чужие работы. И, хотя я честно-честно стараюсь выработать свой стиль, именно творчество тех, кем я искренне восхищаюсь, заставляет меня делать что-то свое. Ну, и, конечно, для меня невероятно важно само ощущение от персонажа или образа, для которого я собираюсь делать аватар. Это все очень индивидуально. Иногда я и сама не могу понять, чем руководствуется моя психика, подкидывая мне столь субъективные реакции на те или иные образы.
6. Немного о грустном - сталкивалась ли ты с плагиатом твоих работ?
Не думаю, что это кому-нибудь понадобится в ближайшем будущем. Конкретно плагиат того или иного стиля определить, на мой взгляд, очень сложно - лично я встречала немного людей, в чьих работах очень четко прослеживался авторский почерк. Что уж говорить обо мне? Не думаю, что в моих комплектах очень уж ярко видно то, что можно сплагиатить. С другой стороны, если кто-нибудь стащит мою работу, не спросив разрешения и без любых отсылок, я… не разозлюсь. Честное слово, я не жадная и не вполне понимаю людей, приходящих в ужас от одной мысли о том, что какой-нибудь Плюшкин потихоньку напялил их аватар на своем форуме. Бывают, конечно, и совсем наглые личности, но ведь все мы люди. Я, к счастью, с такими не сталкивалась.
Правда, не знаю, почему, но наглый плагиат чужих работ меня все-таки возмущает, особенно если эта работа мне нравится. К своим я отношусь более или менее спокойно.
7. Возвращаясь к процессу работы - какие внешности смело можно назвать твоими фаворитами, а с какими ни за какие коврижки не станешь работать?
Я обожаю харизматичные внешности, колоритных мужчин (гаденькое хихиканье где-то за кадром) и «острых» женщин. Им даже необязательно быть невероятно красивыми для того, чтобы заслужить мой восторг и непременное желание увидеть их в своих работах. Я люблю-люблю Кару Делевинь, Аманду Сейфрид и Еву Грин, я влюблена в Натали Дормер, Коко Рошу и Хилари Роду, но и многие другие потрясающие внешности частенько меня завораживают. Сильный пол меня немножко пугает - вдруг испорчу красавца? - но все-таки я люблю Мадса Миккельсена, Рэйфа Файнса и Лиама Нисона, я непременно хотела бы сделать что-нибудь с Венсаном Касселем просто потому, что он в моих глазах обладает совершенно невероятной харизмой, и мне прямо-таки обидно, что я так редко встречаю людей, которые берут эти внешности. Жаль, что более популярные среди игроков лица меня вдохновляют гораздо меньше.
8. А что скажешь насчет текстур  фонов и прочего материала, с которым обычно работаешь? Какие здесь предпочтения по тематике, цветам, мотивам?
Ох, это довольно сложно. Я отдаю предпочтение более мрачным тонам. Наверное, это потому, что яркие работы даются мне с большим трудом. А то и не даются вовсе. С "чистыми" фонами я работаю довольно редко, но основные текстуры или фотографии, из которых впоследствии буду лепить работу, я тоже беру довольно темные. Да и шрифты у меня частенько какие-то готишные. Надо бы переучиваться, да у меня никак не получается.
9. Если взять все твои работы, сколькими процентами из них ты удовлетворена целиком и полностью?
Очень немногими. Мне действительно нравятся от силы два-три комплекта из всех, что я сделала, да и на них я через пару месяцев скорее всего буду смотреть со стыдом. Пока что это всего лишь пара процентов от общего объема. Негусто, правда?
10. И напоследок, хотелось бы услышать какое-то пожелание для наших мастеров, напутствие для новичков, а может что-то для тех, кто покорил тебя своим творчеством... М?
Мастера - творите! Очень многие из вас меня вдохновляют. Новички - творите вдвое больше, чтобы стать настоящими мастерами. Творчество - это замечательно, в каком бы проявлении мы его ни встречали, и я всегда очень радуюсь, когда вижу, что у кого-то действительно получается найти себя в своих работах, раскрыться, да еще и удовольствие от процесса получить. Последнее для меня важнее всего.

Благодарим Мэдс за чудесное интервью. И если вы еще не в курсе ее охренительных работ, тогда спешите же скорей в ее тему творчества и залипайте, залипайте, залипайте.

cadmea_victoria

И наши дорогие старожилы.

you light the spark in my bonfire heart

четыре после полуночи

II. Nothing more, than...

Ultraviolence.

остров потерянных игрушек;

|Dark Horse|

no hope in sight

King of Sorrow

crazy diamond

Египетская сила!

И на этой ноте я спешу с вами распрощаться, ведь меня ждут великие дела.
Адьос салаги. С вами была Деми Гектус.

[float=left][/float]От администрации:
- А где бабуля?
- Я за нее. (с)
Итак, пока Каррера наслаждается своим отдыхом, я, то есть Коти, выхожу на связь с вами, дорогой Манхэттен! На повестке дня у нас несколько новостей, а так же поздравления игроку недели, лик которого вы все уже успели увидеть в шапке форума.
На этой неделе были подведены итоги голосования по лучшим играм мая, ознакомиться с ними, а так же увидеть новый список кандидатов вы можете в теме - Лучшие игры "Манхэттена". Не забывайте о новом голосовании, ведь именно вы можете повлиять на результаты, прокомментировать понравившиеся эпизоды и вообще сделать игрокам приятное своим вниманием.
Вот-вот закончится запись на игру в общем эпизоде августа - let's get ridiculous. Кто не успел записаться, но хочет - милости просим. Предполагаются игры командами, жаркие кубинские ночи, развлечения и патихард.
Уважаемые участники отыгрыша по Дикому Западу, пройдите в тему координации эпизода и ознакомьтесь с предлагаемыми от Ками ходами - "Wild Wild West: Gold Rush". Не будьте ленивками, потому что эта женщина обещала безумства, а кто просто так от них отказывается?
В ближайшие дни мы откроем тему пяти дней с новой жертвой, так что вы еще можете успеть либо проголосовать за самое слабое звено очередного счастливчика, либо всегда можете дождаться и приготовить свои каверзные вопросы избранному игроку Манхэттена. Так же у вас еще есть возможность поболтать в открытой пока что теме с Раулем.
Спешу отметить так же то, что у всех желающих написать пост на тему смертных грехов осталось в запасе всего СЕМЬ ДНЕЙ. Кто еще не написал - садитесь писать, кто еще не отправил - отправляйте в лс Люку. И не забудьте приложить к посту музыку, так как конкурс у нас музыкальный!
Участникам последнего конкурса прошедшего Месяца Кино на Манхэттене - у вас в наличии еще день, чтобы выложить в тему свои работы по сценариям, после чего будет объявлено голосование на лучшего. Если у вас еще есть какие-то вопросы, уточнения или просьбы о продлении сроков - обращайтесь в тему Конкурс сценариев на Манхэттене. Там же и выкладываются созданные проекты.
Так же напоминаю о нашем радио, быть создателем выпуска которого может каждый игрок ролевой. Breakfast Club ждет своих героев, а герои ждут ваших приветов и музыкальных заявок. Если Вам есть что сказать другому игроку, острову Манхэттен, да целой Вселенной - пишите в личку Лейлы или Кита, добавляйте музыку - и пусть другим будет теепло от ваших слов и мелодий. Как говорится, не надо стесняться 
И вот новости ролевой закончились, так что пришла пора говорить "привет" нашему игроку этой недели, которым стал Киллиан со своим чувственным, ярким, очень характерным постом в альтернативу "Этот, с верхнего этажа". Я до безумия люблю подобные посты, в которых умело переплетается грусть, тоска и чувственность, в которых каплями присутствуют страх и отчаяние, потому для меня на этой неделе пост Киллиана и правда лучший среди других. Я буду краток, так как передам главное слово Раулю, потому пожелаю тебе сил и вдохновения на подобные крепкие и чувственные посты, пожелаю хороших игроков и больше интересных историй. И скажу спасибо за эту. Она правда цепляет.

От соигрока: Киллиан, я же говорил тебе, что этот эпизод - замечательный!
И когда я вспоминаю, как мы решали, что именно играть - всегда радуюсь, что отбросили все остальные варианты, потому что выбрали мы в самом деле лучший из возможных, но я и не думал, что будет настолько здорово, правда. Это из-за тебя.
В общем, поскольку ты первый использовал замечательную идею со стихом, и я теперь не могу этого повторить из врожденной нелюбви к плагиату, мне придется говорить с тобой обычными словами, хотя, видит бог, не существует тех слов, что я тебе еще не сказал. Придется повторяться. Я очень рад, Киллиан, что именно я могу написать тебе всё это (о, я бы не пережил, если бы ты стал лучшим с кем-нибудь другим!); и я до сих пор в восторге от того, как сложились обстоятельства прошлым летом, когда мы с тобой познакомились, и от того, как это всё пошло дальше, потому что настолько классного соигрока, как ты, у меня не было уже очень-очень давно. А настолько хорошего друга, как ты - пожалуй, что и никогда. Самый кайф в том, что никто не сумеет заценить, насколько ты хорош, пока не поиграет с тобой что-то действительно стоящее, и в этом я себя чувствую совершенно особенным тоже благодаря тебе)
Ты самый-самый лучший, Килли, для всех - на этой неделе, а для меня - всегда. <3
P.S. Хорошего тебе отпуска)

Рауль

Рипли

Рокки

Энджел

Анквад

Медея

Пункт назначения 6 - "Прерванная жизнь". | Джек, Рокки, Энджел и Матиас

Сделав несколько больших глотков горьковатой жидкости, мужчина небрежно шлёпнул кружкой по столу, громко выдохнув. Казалось бы, уже как две недели ему не приходилось просыпаться с видом на перекошенные рожи сокамерников, а время всё равно не хотело возвращать свой привычный бег. Пять лет прошли одним днём, но привычки, кажется, плотно въелись под кожу, не желая уступать законное место прошлым утренним ритуалам. Даже когда-то незаменимый кофе с двумя ложками сахара стал похож на разбавленную молоком мочу, не способную сравниться с вяжущим вкусом двух передержанных пакетиков «Беседы». Он не варил привычную смесь из пустого чувства гордости, но теперь проснуться ему помогал лишь похожий напиток своеобразного качества.
Неожиданный короткий звон мобильника за спиной заставляет очнуться от полусонного состояния. На экране высвечивается знакомое имя Анастасии К.
«Доброго утра! Встреча в силе?»
Суетливо набирая ответ, Воронов слегка улыбается собственным мыслям и хмыкает в такт стучащей клавиатуре.
«Хорошо спалось, Настя? В восемь буду на месте.»
Джек

Почему не сработало переключение на авторежим? Почему не пришло уведомление о том, что один из машинистов не посылает сигналы о том, что все в порядке? У людей внутри состава оставалось не больше минуты на то, чтобы попрощаться с жизнью.
Ивлин Пэрриш, стоя у дверей на выход, мог с ужасом видеть, как постепенно – словно в замедленной съемке – снимается предыдущий вагон, он мог слышать скрежет и испуганные вопли. Собственный страх ощущался не так остро, как чужой. Вагон мотало из стороны в сторону, в одно из разбитых окон вытащило старушку в забавном розовом платке с цветами и Юлию Лисовскую, превращая их тела в кровавый фарш. Сильным толчком переломило хребет Тамаре Эрнестовне, она даже не успела подумать о том, что дома у нее внучка. Состав с силой мотнуло в одну из стен тоннеля, двери распахнулись и Сархат Сангалиев просто не смог удержаться, выпадая в черный провал тоннеля, умирая от разрыва сердца еще до того, как приземлился. Евгений, едва успев произнести: «Господи, помоги!», был убит пробившей его голову тяжелой гирей, которую нёс спортсмен Юрочка, встретившись сегодня на кольце с продавцом с «Авито».
Рокки

Одна из медленно растворившихся дверей была прямо напротив, всего в двух шагах. Глупо, нелепо, но... он мог выйти сейчас и пересесть на следующий поезд. Пять минут ничего не решат, а позднее он сможет посмеяться над приступом странной паранойи, вызванной, наверное, плохим сном, взвинченными нервами и духотой. Если бы он был доктором, то определил бы причину наверняка. Сунув руку в карман, Ивлин достал оттуда отглаженный платок, прижал к лицу и сделал шаг к выходу. У него в запасе была минута или полторы - больше чем достаточно, чтобы покинуть вагон.
Он сделал шаг, привычным движением жителя мегаполиса оттирая плечом мешающихся попутчиков, не отводя глаз от выхода, невольно думая о нём как о "спасении", а потом замер на месте, вызвав несколько недовольных взглядов и глухую ругань в свой адрес. Люди, угрюмые и погруженные в свои мысли, обтекали его, однако в вагоне по-прежнему оставались те, кого он видел в своём коротком ужасном сне, слишком реальном, чтобы просто отмахнуться от него.
Энджел

И о чём это я? Ах да.
Сегодняшним утром Евгений вновь ныряет в метро. Прикладывает карточку к блестящему стальному турникету, бросает короткий взгляд на девчушку в куртке, мнущуюся около парапета – ждёт кого-то, и бежит вниз по мраморной лестнице прямо на платформу. В это время суток людей на станции практически нет. На лавочках в центре зала дремлет мужчина преклонного возраста. В ногах пузатая сумка – едет на дачу. Рядом с ним – мальчишка лет семи, дрыгает ногами, уныло изучая узор мрамора пола. Ему скучно, школьные друзья ещё не вернулись с морей, а он – бедолага, вынужден коротать последние дни каникул с дедом на даче.
Прислонившись к колонне кемарит студент, уткнувшись носом в книжку на планшете; напротив, по ту сторону станции, молодая белокурая девушка задумчиво водит пальцем по экрану мобильного телефона, уничтожая очередную лесенку в «Энгри Бёрдс». Если бы не эти новшества техники – они могли бы встретиться.
Матиас

Не вставляй мне палки в колеса | Анаквад и Медея

И раскололось небо, и обрушило стену дождя на непокрытые головы двух бедолаг, что решили поспорить в скорости с ветром и бурей. Никому это не удавалось, и дерзнувшим, всегда приходилось не сладко, ведь не любила сварливая выскочек и недотрог. Потоки воды тончайшей пленкой покрыли дорогу, ветер полировал поверхность, делая их путь особенно скользким. Взбунтовался конь под ними, и Медея могла поклясться, что будь он и в самом деле живым, то встал бы на дыбы, скидывая седоков себе под ноги, во всяком случае, ее точно, оттого и вцепилась она в Фишера сильнее прежнего, хотя, казалось бы, куда еще сильнее?
Вскрик утонул в скрипе тормозов и вот она уже упирается ногой в твердую землю, которая чуть было не ушла у нее из-под ног. Сердце колотилось, так и норовя пробить своими ударами грудную клетку, сбежать от сумасбродной хозяйки и ее сумасшедших друзей, ничуть не заботясь о том, что оставит после себя. Два шага в сторону, прочь с дороги, прочь от него. Непонимающий взгляд окинул округу, рука метнулась ко лбу, пытаясь смахнуть налипшие пряди растрепавшихся волос.
- Где мы, черт бы тебя побрал… - Тихо скрипнул ее голос, просачиваясь сквозь плотно сжатые губы. Порыв ледяного ветра заставил обхватить себя руками, но согреть они были не способны, только лишь унять дрожь, которая гуляла по телу толи после  выброса адреналина, толи из-за отчаянной попытки тела разогнать кровь. Она чувствовала, как судорогой стягивает челюсть, так сильно сжались зубы, и прикрыла глаза. Дыши Сфорца, давай, ты умеешь. Вдох-выдох. И думай о пальмах, о костре, о камине… Морган.
Медея

Еще в далеком детстве молодая женщина Ди, что родом из индейского племени оджибвеев, говорила - все в жизни предопределено, всему свое время и место. Эта удивительная мать Фишера не занималась наукой, не обогащала интеллект. Даже читать она не умела, скромной улыбкой и ласковым взглядом отвечая на бессмысленные попытки мужа научить ее этой премудрости. Но ей не было равных в вопросах Мироздания, гармонии и любой взаимосвязи человека с собственной Душой. Те знания изливались будто с самого ее сердца, откуда - она никогда не объясняла. Даже если бы и смогла, то вряд ли бы захотела. Джон Фишер, напротив, верил, что человек - сам хозяин собственной судьбы и кузнец своего счастья. А что в итоге? Мать тихо скончалась, с улыбкой на лице принимая неизбежную участь, приобретя так много. Отец - проиграв бесцельную битву с алкоголем, потеряв в своей жизни абсолютно все. Вот и пойди разбери - кто из них был прав? Потомок этих почивших людей, застрявший в неведомой глуши, да еще и не один, всегда мог принять и пережить что угодно. Только все остатки философского спокойствия и глубокомыслия о неизбежном начисто разрушал ядовитый рой мыслей. О том, какого черта это происходит именно с ними. О том, что пиздеть под руку во время езды - себе дороже. О том, что если бы он не проебал нужный поворот, можно было бы уже выехать в цивилизацию. Да, но если бы он не отправился на ночь глядя возвращать Сфорцу, оставалось бы только вдоволь наслаждаться бухлом, барбекю и беспечным времяпровождением. Кого ты сейчас пытаешься наебать? Нихрена бы ты не смог, зная, что эта невообразимая дура шастает на своих двух вдоль трассы, напоминая своим внешним видом уличную шлюху.
Анаквад

Воланда, да за галстуком?!  | Джонни и Хельга

Ночью в Нью-Йорке было светло как днем. Особенно в театральном квартале. Афиши, вывески, бигборды с рекламой, шум, гам, толпы людей на улицах. В какой-то момент Нью-Йорк очень напоминал ему Москву. Так же грязно, так же шумно, так же... холодно, что ли. От города должно идти какое-то родное тепло. В этом огромном шумном мегаполисе тепла не было. Иногда Йону очень хотелось вернуться в родной Санкт-Петербург. Или хотя бы в Берлин. С немецкой столицей у него были связаны самые теплые воспоминания...
Но, кажется, пора бы осесть на одном месте. И чем Нью-Йорк хуже других?
Квартира у них была небольшая, но уютная. И в этом, конечно, была заслуга Хельги. Сам Купер зачастую бывал дома редко и то, чаще спал или разучивал роли, чем делал что-то еще. Поэтому был очень рад, когда приходил не в пустое холодное помещение, а домой. Именно домой.  Где его ждала любимая жена.
Хель включила свет везде, где только могла. Йонатан знал, о ее этом маленьком страхе. В темноте жена чувствовала себя как-то неуютно и это было видно невооруженным глазом. А уж когда она включала свет в каждой комнате... здесь все было понятно.
Джон замер в дверях спальни, наблюдая за Хельгой. Проследил взглядом за улетевшим на кровать платьем и приподнял бровь. Он мог часами наблюдать за женой, даже если она просто сидела и ничего не делала. Или расчесывалась. За этим процессом Натан очень любил наблюдать с утра, когда Хель просыпалась раньше и сидела на мягком стуле, расчесывая длинные рыжие волосы.
Джонни

- Но я ведь хочу быть красивой для тебя, - она целует его в висок, спускается поцелуями по скуле к подбородку, мягко целует его пухлыми губами и прикусывает идеально белыми зубками. - Или тебе не нравится, когда я хочу казаться еще более сексуальной? - шепчет уже на ухо и проводит по раковине языком, на мгновение забираясь внутрь, чтобы потом так же как и он - закусить мочку и немного оттянуть на себя, заставляя его даже нагнуть голову.
В спальне царил полумрак, а из ванной падал яркий, почти ослепляющий свет, рассеиваясь в пространстве и откидывая плотную тень пары на стену.
- Отнеси меня в ванную, мой король, - она любила когда он касался ее.
Когда его руки начинали собственнически гулять по стройному телу, когда он сжимал ладонью ее грудь и зарывался пальцами в волосах. В такие моменты хотелось прикрыть глаза и урчать как дикая кошка, пыл которой удалось смерить и подчинить себе. Они обвила руками его шею и зарылась пальцами в волосах.
- Я передумала, мы примем ванную, и я сделаю тебе массаж, - когда Йон опустил ее на кафельный ванный пол она на носочках прошлась к самой ванной и открыла два вентиля - холодной и горячей воды.
Ванна стала быстро наполняться, шум застыл в ушах, а Хель повернулась  лицом к мужу и, завела руки за спину ловко скинула на пол лифчик. Не прекращая смотреть ему в глаза женщина поставила ногу на край ванны и отстегнула чулок от подвязки, демонстративно медленно начав его скатывать по белоснежной ножке, не тронутой загаром, нагибаясь все ниже, а потом - ловко сдернула его с ножки и откинула тоже на пол, проделывая то же самое со второй ногой.
- Тебе нравится? - ее голос глушил шум воды, но Йонатан мог бы разобрать и по губам, потому что спросила она уже по-немецки.
Хель любила говорить дома на родном языке. Она вообще старалась говорить по-немецки как можно чаще - так меньше скучаешь по дому. Протянув руки к мужу она шепнула:
- Давай я помогу тебе, а ты мне и заберемся в теплую воду... - наверное именно так искушала Ева Адама, когда просила его сорвать и съесть запретный плод.
Хельга

Прежде чем я упаду| Рауль и Дитрих

Раулю было плохо.
Камера оказалась слишком маленькой для него и еще шестерых то ли проституток, то ли наркоманов, то ли воров - так с виду не разобраться, все они выглядели почти одинаково, но в голову Ранье не приходило, что раз они все так похожи друг на друга, то и он сам не сильно отличается. Он не считал себя наркоманом, почти не считал эфедрин и каптагон наркотиками: это ведь скорее таблетки, которые положительно влияют на нервную систему и на настроение, которые способны унять головную боль и придать энергии тогда, когда это так необходимо. Еще благодаря им не хотелось есть, хотя постоянно мучила жажда, но это еще можно было пережить.
За решеткой дышалось как-то скованно, Рауль ненавидел каждый брошенный на него взгляд и чувствовал себя как никогда отрезанным от жизни. Ребята в камере переговаривались негромкими, нарочно безразличными голосами, но француз не мог принять участия в беседе, потому что ни слова не понимал. Еще у него трещала голова - воды не давали, а эфедрин постепенно отпускал, превращая приятное наркотическое отупение в скручивающую мозги боль. В этот раз Рауль принял, пожалуй, чересчур много, поэтому и реакция была особенно острая, да потому-то он и не помнил, как его схватили, как везли в участок, и что стало с гитарой.
Самым гадким был свет, бешено режущий глаза. Расширенные от эфедрина зрачки просто не могли справиться с таким количеством колкого холодного света, и Рауль полулежал на скамье, прикрывая глаза козырьком ладони, и именно из-за этого Рауль не заметил, как рядом с камерой появился Дитрих. На звук открывающейся двери он почти не обратил внимания, потому что за последние часы - сколько же их было? - успел привыкнуть ко всем шумам как снаружи, так и изнутри камеры, а вот когда он неожиданно оказался в объятиях, крепких, теплых, таких знакомых...
Рауль

"Нашел... Я все же нашел его... Господь милосердный, что же с ним было все это время?" - размышлял про себя Вольф, ласково сжимая в своей руке тонкие пальцы.
- Что значит "опять"? Я только нашел тебя, после нашего прощания в Париже, малыш. - Агент прижался губами к макушке подростка, сейчас ему было глубоко плевать на то, как выглядит парень, главное, что Ранье рядом с ним, утыкается носом в плечо и что-то говорит. Самое главное- что живой, а все остальные проблемы они решат потом, вместе. - да, милый, ты все еще в Берлине. Глупыш ты мой, я ведь сам сказал тебе звонить мне... Хорошая идея пришла в твою голову как-то очень запоздало... Тебе еще понравится этот город, поверь мне, ты научишься понимать язык, ничего страшного здесь нет. Я рядом с тобой и не брошу тебя. - второй рукой Вольф так же крепко обнимал парня, - ты что, дрожишь? Замерз? Как ты вообще умудрился не заболеть на улице в такой холод и... - мужчина ощупал куртку Ранье, - Матерь Божья...- выдохнул он, - снимай быстрее... - он силой стащил с Рауля отсыревшую куртку и протянул ее между прутьев камеры какому-то попросившему одежду пареньку, снял с себя теплое пальто и одел на француза, плотнее задернув подолы и снова крепко прижав к себе.
-Все хорошо. Ничего не бойся, Рауль, слышишь? Я рядом. С тобой. И я не видение, я живой, - говорил на ушко Ранье немец, прижимаясь губами к его лбу, все же пришлось ждать нудного оформления бумаг, чтобы поставить подпись, - сейчас поедем домой, примешь горячую ванную, поешь, выспишься и жизнь покажется не такой уж и серой...
Полицейский закончил, наконец, заполнять бесчисленные формуляры и Дитрих теперь становился ответственным за студента, немец, впрочем, особо и не возражал. Точнее - не возражал совсем.
Дитрих

Бабич ведет расследование | Драга и Сибил

Приглашение, переданное Драгой, видимо, в ее излюбленной манере, было принято, и Сибил не оставалось ничего иного, кроме как таки посетить ее ресторан, о котором она успела навести справки и была очень удивлена, узнав, что он пользуется неслыханной популярностью. Причем не только у криминальных друзей Драги, что было ясного с самого начала, и не у сербов, которых жизнь закинула далеко от родины, в свободную капиталистическую Америку, отчего желание прикоснуться хоть к чему-то родному приводила их в это место. И простые обыватели находили ресторан «Четници», кстати, Сиб до сих пор не знала, что это за слово такое, крайне привлекательным и экзотическим для их желудка и эстетических запросов. Что тут сказать, возможность посетить такое место не отходя от расследования и, вроде как, дела ради, искренне порадовала Сибил. С той силой, с которой она может радоваться таким вещам, разумеется.
Сама детектив, в общем-то, времени не теряла. Не совсем погрузилась в мысли об этом странном знакомстве и непонятных налаживающихся отношений с этой молодой грудастой сербкой. Пока та наводила справки о более… персональной и личной информации, которую, разумеется, никто бы полиции просто так не предоставил, Сиб старалась выжать максимум из тех сведений, которыми ее все-таки снабдил отдел по борьбе с организованной преступностью. Так что, после суток изучения и детального рассмотрения всего, что оказалось в ее руках, Билли по привычке организовала поле деятельности на белой магнитной доске, точнее, на двух, ибо семейные связи всех четырех жертв не смогли уместиться на одной, стандартной, ну кто бы сомневался. И это еще она не знала о сотнях любовниц, любовников, и каких-нибудь братьев четырехюродных, с которыми, несмотря на дальнее родство, отношения могут быть ну самыми близкими.
Сибил

- Тогда Григорьев и Онториенко, скажем, украли что-то или совершили еще чего, из-за чего хотели бежать. Серов, наверное, тоже был замешан, потому подсобил с билетам. А расстрелять могли свои же, когда прознали про предательство. Да, увы, все это больше домыслы и слухи, но, сама понимаешь, документальные доказательства и видео я тебе никак не предоставлю, - Драга виновато развела руками.
Бабич прекрасно знала, что вся информация должно облачаться в определенную форму. Нельзя просто сказать, что я все узнала от зечки. Но это вовсе не означает, что такие, внепроцедурные, сведения не имели значения. Они позволяли сэкономить много времени и не тратить лишние силы на разработку совершенно глупых идей.
Драга подвинулась поближе к столу. Локтями уперлась о дерево. Немного склонилась. Проследить за взглядом полицейской труда не составила. Она постоянно сверлила взглядом грудь Драги. Сейчас, наверное, особенно – в таком положении, наверное, видно все, что позволяло увидеть нижнее белье.
Губы Драги растянулись в улыбке.
- Интересный вид? – поинтересовалась Бабич с некоторой толикой ехидства.
Рукам чуть ближе к полицейской. Средний палец касается тыльной стороны ладони блондинки, нежно будто массируя костяшки пальцев.
- И насколько я помогла? – поинтересовалась Драга, чуть склонив голову на бок. Интересно, поймет, на что намекает сербка?
Драга

Он явно напал не на ту жертву. Мэдисон не собиралась идти на заклание, впервые увидев в руке нападающего нож. Напротив - в голове ее быстро вертелись сотни вероятностей, так и этак переворачивающие сегодняшний вечер и упорно высчитывающие, как много усилий ей понадобится для того, чтобы, скажем, выбить оружие из его руки. Даже тогда, когда секунды, отделяющие их от «момента икс», истекли, и Мэдисон прижали к вонючей стене, она отстраненно размышляла, что была бы не против сделать темноту, окружающею нарушителя ее спокойствия, полной, поочередно вырезав его глаза. Да, это было бы неплохо. Даже лучше, чем перспектива вырваться и убежать. Мэдисон не закричала даже тогда, когда неплохо наточенное лезвие коснулось ее шеи, пресекая попытки открыть рот и издать пару лишних звуков, а по телу, покрывая все конечности дрожью и заставляя повиснуть перед глазами красноватую дымку, зашарили чужие руки. Она замерла, вжимаясь телом в каменную кладку и вынуждая бормочущего что-то насильника склониться ближе к ней. Приняв дрожь, охватившую тело девчонки, за страх, он даже не удосужился схватить ее за руки, и только сильнее навалился на нее, не сразу поняв, что беспорядочное шевеление жертвы обретает осмысленность. В какой-то момент, сцепив зубы от неконтролируемой ярости, Мэдисон прогнулась в спине, откидывая голову и немного отодвигаясь от ножа. Ее руки, обретшие неожиданную твердость, приподнялись: одна вцепилась в волосы на затылке насильника, а другая - в кисть, обхватившую рукоять ножа. Голова девчонки сдвинулась, повернулась в каком-то почти интимном жесте, и, не издав ни звука, она вцепилась зубами в ухо прижавшегося к ее шее мужчины. Рот Мэдисон наполнился кровью, и она, чувствуя, как нож от резкого движения коротко колет мякоть ее беззащитной шеи, изо всех сил подтянула голову закричавшего от неожиданности мужчины к себе.
А в ее голове, где-то за шумом крови и биением сердца, пела стая ревущих сирен.
Бэтмен! | Мэдисон

Между ними всегда имело место насилие. Грубость со стороны Иена, которая раз за разом пыталась побороть капризность Каспара. Общее непонимание сводилось к решению конфликтов посредством силы без нанесения тяжких телесных увечий. Оставалось разве что синяками от пальцев на запястьях. Шее. На бедрах. Оставалось укусами на коже, вплоть до желто-синих отпечатков зубов на прокушенной шее. Не о том всю жизнь мечтал Каспар Бергер, но отказаться от этого не мог. Хотел чертового принца на коне, а получил варвара, природа которого лежала в собственничестве и завоевании. Он оставлял следы, он метил свою территорию. Когда они были вместе - шея Каспара явственно кричала о том, что он занят. Занят прочно и жадно, занят незаурядным человеком, в силах которого было свести с ума и довести до хрипоты. Ни один в мире принц не сумел бы сотворить с Каспаром подобного, потому что в Иене было что-то от дьявола, что-то мощное и покоряющее, хоть Бергер и сопротивлялся. На каждую силу была своя антисила. На каждый брык немца, Иен находил свой крепкий ответ. Не давал ему вырваться, заламывал руки, рычал на ухо, как дикое животное, от чего у Каспара все сжималось внутри. Он кусал губы и отдавался, позволял ему вытворять, что захочется. Но теперь просто плакал, упираясь ладонями в мощную грудь в нелепой попытке оттолкнуть от себя животное, которое было связано с ним кровными узами.
Каждый поцелуй все больше предыдущего лечил озябшую душу. Каспар постепенно доверялся Иену, отвечал на его требовательные, крепкие поцелуи, хоть и прерывал их изредка грустными чуть ли не завываниями и всхлипываниями. Внутри до краев билась истерика, потому что ему не хотелось отпускать Иена от себя. Не хотелось, чтобы он уходил, возвращался к своему драгоценному любовнику. Он знал Стива, и Стив был ему неприятен. А их отношения и вовсе неприемлемыми. Он хватался за плечи Брайдена и целовал его, кусал за нижнюю губу, пока на щеках еще не высохли обидные слезы. Ему страшно было отпускать от себя этого мужчину, а еще страшнее было думать о том, что Иен займется любовью с кем-то другим. В Каспаре пробуждалась жадность, капризность маленького ребенка, который хотел только себе - и плевать на связи и обстоятельства. Только себе! И никому больше. И он позволял снимать с себя рубашку, он позволял притягивать себя ближе за бедра, а затем укладывать спиной на неразобранную, свежую постель.
я приду к тебе по осколкам стекол. | Каспар

Все маленькие города похожи друг на друга, как россыпь семечек в гладкой чёрной шелухе, вынутые из чаши одного подсолнечника, но, глядя на покосившиеся коробки одноэтажных домишек, всегда можно точно сказать, в какой части страны они находятся. Морвилл был типично южным поселением, которое, у жителя шумного мегаполиса, язык не повернулся бы назвать "городом". Одна-единственная улочка пересекала скоростное шоссе, змеившееся вдоль берега Великой Реки чудовищно длинным языком, потрескавшимся от жара беспощадного солнца, щедро поливавшего своими пронизывающими лучами густую жирную землю. Оно не могло иссушить этот болотистый край, где, во влажном тропическом климате, всякую минуту бурно распускалась зелень, пробиваясь повсюду, хороня под своей живой колышущейся массой любые следы пребывания здесь человека, если он хотя бы на сутки оставлял своё добро без присмотра. Это был край побеждающей природы - щедрый, но капризный и требовательный, не прощавший небрежности и не забывавший равнодушия, за которое он мстил быстро и жестоко. Даже само светило не могло сражаться с ним, и оно плавило твёрдую массу асфальта, превращая дорогу в мягкое пружинящее под колёсами месиво, над которым с утра и до самого захода стояла дрожащая маревная дымка.
Солнце выбелило стены деревянных построек, смыв с них все краски, сделав совершенно одинаковыми два ряда оплетённых пыльным плющом домов с южными портиками, узкими, прикрытыми ставнями, окнами и верандами, на которых в стоячем жарком воздухе красовались замершие недвижно подвесные лавки и кресла-качалки, поставленные здесь, должно быть, лет восемьдесят назад или ещё раньше. Погруженный в послеполуденный сон Морвилл тонул в безвременьи, точно так, как его южная оконечность уходила в мутные воды медлительной Миссисипи, там, где берег сползал и обваливался вниз. Казалось, это был город-призрак, безлюдный и мёртвый, заброшенный и забытый, как старый парк аттракционов, неспешно ржавеющий у съезда с трассы, пока жизнь стремительной стрелой летит вперёд - всё дальше и мимо, не обращая никакого внимания на бесполезную рухлядь, жалостно тянущуюся за ней, в бесплодной попытке ухватиться, пусть за самый краешек.
У края тёмных вод | Энджел

Всё ближе и ближе.
Когда исчезают дома и вокруг остается лишь золотоволосая степь. Когда оставляешь машину на обочине и взбираешься на высокий холм, чтобы оказаться под зияющим чернью небом – еще недавно оно растекалось над головой бледным аметистовым пятном; чтобы впитывать в себя эту обжигающую холодом воду с небес и жадно ловить губами воздух. Чтобы позволить рассерженному ветру хлестать по щекам невидимыми розгами. Чтобы оглядываться вокруг себя и не узнавать ничего.
Еще один чужой мир в раскатах грома и блеске ослепительных молний.
Не останавливайтесь, случайные путники, у этого холма. Езжайте дальше, не смотрите на него, не слушайте ее голос – она говорит не с вами, ничего этого нет, лишь ветер пронзает воздух и воет так громко, что небеса содрогаются в холодном поту; не оглядывайтесь на фигуру среди деревьев – они вот-вот будут сожжены. Не останавливайтесь, только не останавливайтесь. Пусть это дитя наслаждается своей всепоглощающей ненавистью.
Отец вновь отобрал ее любимую игрушку.
- Я выкопаю для себя могилу, - и глядит она невидящим взглядом на землю под своими ногами. И остекленевшие глаза раскрываются шире, и опускается она на колени и вонзает пальцы в рыхлую землю, словно дождавшись наилучшего момента, когда бушующая стихия пошла на спад. С остервенением отбрасывает она вязкие комья, пока вода стекает по ее лицу, облепленному черными спутавшимися волосами.
theory of death. | Сиф

Я есть сегодня. Я буду завтра.Заезженной пластинкой по надорванным нервам. Единственный способ сохранить волю к жизни. Сколько времени? Сколько он здесь? Где он? В ответ только тишина, липкая как горячая смола и холодная как все льды Арктики. Какая к черту разница. Майку слишком хорошо, чтобы задумываться над всем этим, чтобы вообще думать. Блаженное чувство расслабленности во всем теле, в каждой самой незначительной клеточке и хочется смеяться. Он видит как тонкое лезвие плавно разрезает кожу. Так легко и спокойно, красиво. Кожа мягкая как масло и кровь не спеша скатывается по пальцам к полу. Кап-кап-кап-кап... собираясь в озеро изумрудного цвета. Нормальных людей это пугает, Майка - веселит. И он смеется все громче, с жадностью наблюдая. Человек с ножом тоже улыбается, ему нравится как агент себя ведет. Майк сегодня хороший мальчик. Это вчера он упирался и пытался вырваться, до крови растерзав запястья, а сегодня он почувствовал счастье на вкус. Сегодня ему так хорошо, как не было еще никогда в жизни. Он забыл, что существует печаль. Что это такое? Хочется спать и голову плавно клонит к плечу, ему приснится самый лучший сон в жизни. С танцующими феями и поющими ослами. Он улыбается уже сам себе и звонкая пощечина возвращает его назад в мир. Он должен смотреть. Видеть заплывший болью взгляд напротив и беззвучный крик: "помогите!". Почему он кричит? Разве ему плохо? Или больно? Глупость. У человека с ножом есть шприцы счастья, всего лишь нужно попросить. А он кричит. Глупый. Майку скучно. Он ерзает на неудобном стуле и снова пытается высвободить руки. Кожу саднит. И под ним собирается свое собственное изумрудное озерце. Ну, что за... недовольное фырканье и еще одна пощечина, еще больнее предыдущей. Кажется, лицо уже давно превратилось в отбивную и не осталось ни одного целого места. Плевать. А на солнце есть рисунки. Вы не знали? Тогда что вы вообще знаете о жизни. Он думал, что знает о ней все и он ошибался.
когда сорвется солнце с высоты | Майк

Мы были богами, что возвели свой личный Олимп на руинах мира и искалеченных человеческих жизнях. Котлы ада переполнены благодаря нам – благодаря нам же врата рая открываются значительно реже, чем стоило бы. Сейчас же от ёмкого «мы» остались лишь небрежные осколки, символизирующие двух людей, что стали абсолютно далёкими друг от друга. Нас с Мавромати отделяет несколько шагов, но на подсознательном уровне это расстояние представляется длиной экватора, опоясывающего Землю. Дрейк медлит с расправой, отсрочивая решающий миг своего небольшого триумфа, который через несколько лет наверняка сменится сожалением. Я был единственным человеком, который оставался рядом всегда, бок о бок отстреливался от людей Сулеймана и прикрывал друга собой. Так уж сложилось, что наши души породнились ещё до того, как сошли в тела при рождении; мы же были пленниками их желаний. Пристрелив меня сейчас, Мавромати останется ни с чем. Заслужив похвалу своего хозяина, он потеряет то, что прежде помогало ему держаться на плаву. Он потеряет меня, как в своё время потерял и Миранду. Дрейк разрушил свою прежнюю жизнь своими руками – но отчего-то винит во всём меня. Будь в нём хоть немного решительности, пренебреги он хоть на мгновение своими моральными принципами, мы давно покончили бы и с Сулейманом, и с его отпрыском. Мы предотвратили бы случайную жертву, в которую Миранда преподнесла свою жизнь. Мы бы ни за что не позволили мистеру Салазару подняться столь высоко за считанные месяцы. Мы бы изменили всё – но по какой-то причине изменили лишь свои судьбы, и, думаю, не стоит говорить о том, что в худшую сторону.
Ironie du sort | Джозеф

Салам алейкум, алоха, прывитанне, шалом, коничива, короче, здравствуйте дорогие полуночники и те, у кого уже утро. Сегодня с вами Ее Величество, и у нас в гостях замечательный мастер фотошопа, крутой чувак, и просто талантище, Арчи Хит. На его работы залипают многие, и сегодня он расскажет нам How It's Made.
1. Стандартный вопрос, который лично меня всегда интересует в большей степени - как давно ты окунулся в мир фотошопа (в реалиях ФРПГ)? Зная о твоей творческой профессии, подозреваю, что "контакты" с этой чудной программой были и ранее, но не аватары же ты делал;)
Ты недооцениваешь длительность моих контактов с ФРПГ. *смеется* На самом деле, само слово "фотошоп" мне знакомо с юности — мать редактировала в нем яркость/контрастность фото, еще в версии CS (8.0), но я тогда был к этой иконке на десктопе совершенно индифферентен. А вот на ролевых уже как раз в то время начинал поигрывать, но тогда над аватарами не заморачивались — только размер в Paint'е уменьшали, в лучшем случае. Я еще персу в нем же глаза перекрашивал. *ржет* Потом уже, в 2005 году, кажется, мы на время летних каникул с ролевой подругой выдвинулись на неделю за город: я с ноутбуком, а она — с установочным диском на CS2, потому что у меня с собой был ноут. Вот и понеслось. Элементарные приемы "яркость/контрастность" я уже знал по пресловутому PS матери. И что-то показала подруга. Сначала поредактировал фото, потом стал из фото делать аватарки, а потом охотно взялся за аватары на ролевые — и понеслась. Мы там как раз обсуждали открытие совместного форума и его персонажей. А вот не-аватары пошли чуть позже, но, на самом деле, это необязательная программа для творчества. Corel в этом плане больше котируется. Потом был CS4, и сравнительно недавно, в 2010 году я установил себе CS5 Extended. До сих пор нарадоваться не могу, юзаю и новых версий пока не хочу, мне вполне хватает.
2. Были ли у тебя "наставники" или все осваивалось методом научного тыка?
Как я уже отметил, пару стартовых приемов показала мне подруга. Из разряда: как сделать рамку, заливку цветом и тому подобные штуки. Мне было болезненно перестраиваться после Paint'а, который я некогда юзал очень активно, рисовал в нем вовсю. А в остальном — нет. Я долгое время стоял на мертвой точке элементарных приемов, что-то иногда открывая для себя методом тыка. А потом, видимо, я достиг "критической точки", и понеслось. Буквально за пару дней я научился заменять фон, потом нашел где-то урок по этому делу, освоил еще какие-то интересные методы типа колорирования в стиле "ретро" очень хитровыделанным способом - не таким, как это делается сейчас. Сейчас я знаю и могу свободно использовать как минимум, четыре способа замены фона, и эти знания пришли как-то сами и постепенно. Пробовал все и в итоге остановился на самом удобном для себя. Но учителей, как таковых, у меня не было, были только ролевые друзья-знакомые, с которыми мы время от времени обменивались знаниями.
3. А сам осмелился бы взять себе "учеников"?
Смотря что ты имеешь в виду. Если то, что сейчас делается на арт-форумах, то я просто не вижу в этом смысла. Во-первых, это отнимает очень много времени и сил у обоих, а во-вторых, я еще ни разу не видел от этих "занятий" толка. Получается, что мастер переделывает ученика под себя, под свои вкусы и стиль, но ученику все равно до учителя тупо не хватает мастерства, — и на выходе мы имеем жалкую пародию, а это не есть хорошо. Да и это насилие: новичков заставляют делать то, что им, возможно, совсем не нравится и утомляет, что не имеет никакого отношения к ним самим. *отхлебнул кофе* Но вот подсказывать на постоянной основе, помогать — за милую душу. Я не делаю из своих работ секрета, легко могу поделиться и псд, какие сохранил, и рассказать, как сделать какой-то эффект — за этим ко мне можно смело обращаться. И поправить что-то могу, если потребуется, я не жадный. Вот, например, не так давно Медея интересовалась, я ей показал пару приемов, которые она применяла по своему усмотрению, на своей картинке и в желаемом стиле. Я только подсказал, как и что сделать чисто технически. Мы на это около шести часов убили и оба не выспались, так как дело было ночью, но я не жалею. Было весело. *ржет*
4. Когда ты открываешь фш - у тебя в голове уже есть определенная идея или все приходит в процессе работы?
Чаще есть. Не могу сказать, что замысел сразу стоит перед глазами четко, но примерно я всегда представляю, что хочу сделать. Если вдруг в процессе работы я понимаю, что можно сделать лучше и что-то поправить/переделать — поправляю и переделываю. Так что в точности в согласии с изначальной задумкой выходит только примерно 50-60% работ.
5. Расскажи о том, что тебя вдохновляет на создание такой красоты, которую мы можем лицезреть в твой творческой теме. Это музыка, фильмы, цитаты? Может быть, сами внешности или человек (персонаж), которому делается подарок?
По-разному. Конечно, думаю, очевидно, что Хани — моя главная муза. Не важно, что я делаю — я всегда задаюсь вопросом, понравится ли ей. Но само вдохновение может прийти с любой стороны. Иногда это музыка, иногда кино, иногда атмосфера. иногда образ персонажа. Если помнишь Рикки из фильма "Красота по-американски" — я частично на него похож. Вдохновение могу словить даже в причудливо парящем по ветреной улице полиэтиленовом пакете.
6. Немного о грустном - сталкивался ли ты с плагиатом твоих работ?
Сталкивался, да. Бывало, аватары таскали, еще как-то с арта на тублер утащили эпиграф с Джоном. Хани тогда совершенно случайно наткнулась на его гордое шествие по блогам. Помню, я тогда был злой, как пиздец. Написал об этом в обеих своих темах на артах и призвал к человеческой совести. На следующий день в блоге магическим образом появился копирайт, а сам блог (название которого я огласил в теме) был переименован. Забавно, что. Но, если честно, я это особо не отслеживаю. На артах после того случая не выкладываюсь, только изредка захожу, чтобы посмотреть, чем там нынешние мастера дышат, другие форумы не палю. Есть у меня такая привычка — осесть где-то в одном месте и другими даже не интересоваться. Так что, если плагиат и случается, я о нем обычно либо узнаю от кого-то, либо не знаю вовсе.
7. Возвращаясь к процессу работы - какие внешности смело можно назвать твоими фаворитами, а с какими ни за какие коврижки не станешь работать?
За хорошие коврижки я поработаю с любыми внешностями. *смешок* Но вообще, если серьезно, я люблю работать с актерами и не люблю моделей. Я не спорю, что они красивы, но найти с ними "живые" исходники очень трудно, и, как следствие, работы получаются чаще безжизненные — не вдохновляют. Список конкретных, кто меня прямо "вставляет" очень велик, поэтому только скажу, что, чем талантливее, разнообразнее и колоритнее актер, тем более он мне интересен. А из тех, с кем мне тяжело, сейчас в голову приходит только Скарлетт Йоханссон. И это несмотря на то, что я стабильно с ней где-нибудь, да работаю.
8. А что скажешь насчет текстур  фонов и прочего материала, с которым обычно работаешь? Какие здесь предпочтения по тематике, цветам, мотивам?
Ты затронула адскую тему) У меня на компе за все время работы в PS скопился сток: около пятисот папок с текстурами в папке "текстуры", в каждой из которой от четырех до пары сотен текстур, плюс несколько сотен паттернов и градиентов и около двадцати объемных папок с фонами. Они есть на все возможные тематики и мотивы, и большая часть из них никогда не была использована и только ждет своего часа. Все это безобразие стабильно пополняется. Я лично не могу выделить отдельную группу - как по мне, каждая текстура и каждый фон хороши на своем месте. И то же самое касается цветов, тем паче что после прогона через мои колоры в 10-50 слоев от изначальной цветности может ничего не остаться.
9. Если взять все твои работы, сколькими процентами из них ты удовлетворен целиком и полностью?
Это сложный вопрос для перфектциониста. *посмеивается* Я почти на любую свою работу могу посмотреть и сказать, что могло быть и лучше. Но есть и те, которыми я доволен — сравнительно недавний комплект для Джин, например, или эпиграф для альта с Аней, например. Наверное, где-то 20%.
10. И напоследок, хотелось бы услышать какое-то пожелание для наших мастеров, напутствие для новичков, а может что-то для тех, кто покорил тебя своим творчеством... М?
Буду краток: творите. Даже если что-то получается не так, как хотелось бы, все приходит с практикой. Чем больше что-то делаешь, тем больше умеешь и неожиданно для себя открываешь. И не стоит стесняться спрашивать. Я знаю, бывает такое, что смотришь на работу и думаешь: "черт, а как это сделано?". Вот в этих случаях надо спрашивать, даже если ты и так крут, как вареное яйцо. От этого никто не примет тебя за чайника и нос не задерет, а ты сможешь научиться чему-то новому и потом делать свои работы еще круче. Век живи — век учись, в общем.

Спасибо Арчи за то, что был сегодня с нами.


В столе.

И по традиции наши дражайшие умельцы.

Violent Pornography [2]

я - не один, но без Тебя просто никто

четыре после полуночи

King of Sorrow

Египетская сила!

.where the wild roses grow

Mortis.

Like a River Runs

II. Nothing more, than...

Tango Revolver

cadmea_victoria

Боже храни королеву.
А я с вами прощаюсь.
Берегите задницы и до новых встреч.

От администрации:
Добра тебе Манхэттен, заканчивается второй месяц лета, продолжаются войны между теми, у кого холодно, и теми, у кого невыносимая жара за звание неудачников этого сезона, а на Манхэттене всегда хорошая погода - говорит себе Каррера и обнимается с вентилятором. Однако, здравствуйте. Чем порадовала нас прошедшая неделя? Например, начавшимся флешмобом по мультяшкам, вообще не понять, кто-где и, как сказала Ками: тот момент, когда ты заходишь в тему, а тебе пост написал котенок Гав. Передаю привет всем кумирам моего детства, вы прекрасны. Перейду теперь к тем, кто играет на Кубе. Завтра мы начнем зажигать в ночных клубах, ребята, помните, вы - три команды, поэтому играть надо не по принципу, кто успел, а сообща внутри команд и показать остальным двум, кто царь ночи, выполнив как можно больше заданий и выдержав розданные линии поведения. Дикий Запад, ау. Хватит спать, пишите посты. Привет и пункту назначения, я все так же страдаю, что не с вами. Любимые в зомбоапокалипсисе - вам отдельные приветствия, спасибо, что игра выходит отменной, продолжайте. Самое время воспользоваться минутой и властью, да передать приветы Мусе и Масе, все равно они их не увидят.
Традиционно с окончанием месяца заканчиваются и голосования на лучшие игры, если вы еще не оставили свой голос, самое время это сделать. И сегодня начнется голосование в музыкальном конкурсе, пусть лучшие работы острова будут оценены по достоинству. Кто еще не проголосовал в конкурсе сценариев, сделайте это, пожалуйста, доставьте радость конкурсантам.
И теперь мы перейдем к радости нашего острова в одном из ее прекрасных образов. Я не буду писать имен, ты давно для меня человек за кадром, и как мы оба вернемся в тот серый город, где обитаем, верю, что не затянем с очередной встречей. Манхэттен скучает по тебе, по пронзительным постам и их особой атмосфере. Привези нам дым костра и свободный ветер. Любим.   

От соигрока: Привет. Ты сейчас развлекаешься там в своих походах и ничего не знаешь. И даже, пожалуй, в силу собственной скромняшности, не догадываешься. Ну так я тебе скажу. Точнее, на самом деле, меня подмывает отправить тебе завтра смску, но как-то не хочется портить сюрприз. Приезжай, скидывай рюкзак, открывай форум и читай хвалебные речи. О как, поняла? Страдай, мучайся, умиляйся, страдай... а стоп, про страдай я уже сказал. В общем... Тут нужны красивые речи. Их есть у меня.
Знаешь, я всё же сомневался насчет Адама дольше, чем обычно. И даже поныл в своё время Люку. Но кто ж знал, что в этот момент ты сидишь рядом и тоже ноешь Люку. И короче, это теперь Люк виноват, вот как я вывернул, а? А... да, слова. Красивые. Важные.
Знаешь, я тут думаю, а ну их нафиг, эти слова. Ты приедешь ко мне после походов и мы обвесимся милотой и соплями... А стоп, так же было в тот раз, когда я-таки решился на Адама. Черт. Везде засада. Да-да...я помню, что я тут речь должОн толкать. Я пытаюсь. Но речь какая-то очень большая, тяжелая, не помещается на этот треклятый воз, да и лошадь куда-то делась. Но я попробую.
Знаешь... они чудесны. Да, я уже про персов, спонтанный скачок к сути этих вот моих опусов. Так вот. Они чудесны. Джо... она вот непередаваемая. Хотя, что там, каждый твой персонаж невозможный. Каждая история, написанная нами, каждая боль, счастье(лолшто) улыбка, слеза... это всё настолько живое, что уже проникает повсюду в эту вот заэкранную жизнь, ну ты знаешь, да. Но Джо, она...я, блин, не знаю! И вот эта игра, в которой нет ни пыли, солнца, багряных закатов и криков ночных африканских птиц, нет спокойствия, неловкости между двумя взрослыми людьми, прохлады магазина, где случилось предложение если не руки и сердца, то чего-то важного, здесь этого всего нет. Рассыпалось, растворилось. Из-за какой-то маленькой свинцовой суки, будь она неладна. Как же так? Что теперь делать? Как научиться им, таким прикипевшим когда-то друг к другу, настолько действительно полюбившим друг друга, существовать в этой разломанной жизни? Как, я не знаю, научиться заново друг друга касаться, смотреть в глаза, говорить? Отнимать друг у друга сигареты, а может не отнимать и курить вместе. Пить чай или кофе, чистить зубы, ложиться спать, как? Ездить гулять, кормить птиц, есть хот-доги, прятаться от дождя, как всё это делать теперь? Они дышат прогорьклой любовью, отравленной случаем. Как им теперь таким, ей - сломанной из-за нелепости, ему - сломленным от боли, но свято уверенным, что всё получится? Что получится? Да и что может вообще получится? Их нужно учить, как маленьких, заново двигаться вместе, улыбаться друг другу, касаться. Приникать друг в друга теплом, заботой, невысказанными словами, да к черту эти слова, ведь всё и так понятно, правда? И мы-то знаем, что будет всё хорошо. Когда-то обязательно. Иначе зачем всё это? Но это - потом, а пока...
...Опустимся на немыслимую глубину, до самого дна боли, отчаяния, ведь мы это умеем, правда? – доводить персов до отчаяния, до внутренней ломоты. А потом встанем на ноги, оттолкнемся легко и взлетим наверх через холодную толщу воды. К свету.

Джастин

Рудольф

Флоран

Рауль

Рокки

Дитрих

.никто не даст тебе упасть | Рене и Валерия

  -Я подвела вас с папой! - я не сводила глаз с тебя, я хотела знать, что ты думаешь сейчас. Просто не имела права быть слабой при таких сильных родителях, не должна была их подводить, примерной хотела быть, не огорчать и уж тем более не делать больно.
   Как теперь мне быть? Ты не оставишь, ты поможешь все выяснить, я знаю. Но я не смогу сейчас стать матерью, я просто не готова сейчас. Но мысль об аборте, я не могу стать убийцей нашего ребенка, а это значит, что все изменится. Как это воспримет Эдвин? Я не боялась остаться одна, я боялась испортить все, что он не обрадуется, но что скрывать, я ведь тоже не рада, меня страшит неизвестность. Хочется, чтобы это оказалась ошибкой. Я чувствовала, что моя голова разрывается, мозг перегрелся, а боль в висках нарастает и совсем скоро я не смогу ее контролировать, хотя пытаюсь. Тысячи иголок разом впиваются в кожу, эмоции давят и на душе тяжелый камень, это страх. Если в этот раз все обойдется, я обещаю, что стану самым ответственным человеком на свете, я никогда больше необдуманного поступка не сделаю, я перестрахуюсь. -Рене, помоги мне. Куда обратиться? - фактически знала куда и как, но растеряна настолько сильно, что не понимала, просто не могла найти в себе сил. Нужно быть ведомой, нужно чтобы кто-то сейчас руководил моими решениями и действиями, нужна была именно эта поддержка, которая с первой секунды шла ко мне от Рене. Материнская забота и поддержка, желание спасти, подсказать, что все не так страшно и выход есть, даже если сейчас на месте спасительного окна мрачная, страшная, дубовая дверь.
Валерия

- Солнышко, мы вместе со всем справимся и разберемся, веришь мне? - я обхватываю ее лицо обеими ладошками и смотрю в ее глаза. Она напугана. Напугана возможным будущим, к котором еще не готова, просто потому что еще не осознает, что и как может измениться, если все это подтвердится. И я понимаю ее. Понимаю, что она чувствует, и почему пришла именно ко мне. Ты не обижайся на нее, не стоит, ведь она просто не знала бы, как к тебе подойти с таким вопросом, поэтому она пришла ко мне, к своей маме. Я сделаю все, чтобы наша дочь больше не плакала. И пусть я не думаю о том, что если все это окажется правдой, то мы с тобой в скором времени станем бабушкой и дедушкой, пусть я не думаю о том, что наш сын скоро станет отцом, я думаю о другом, о том, что моя дочь сейчас находится в более сложном и запутанном состоянии, с которым справиться в одиночку практически невозможно. И нельзя. Для этого есть я. Для этого я вновь поглаживаю щечку своей маленькой девочки. И я говорю все также мягко, как и прежде: - Я сейчас принесу тест, ты сделаешь его, и если все подтвердится, мы съездим ко мне в больницу. У меня хороший знакомый врач, никто ни о чем не узнает, пока мы все точно не выясним. Я обещаю тебе. - мягко убрав свои ладошки, я встала с места и отправилась в ванную. Сколько в своей жизни я использовала таких тестов? А сколько раз результат раз за разом показывал отрицательный ответ? Сколько раз я мечтала о том, чтобы на нем был совсем иной результат? Я никогда не переставала верить. Никогда не переставала идти против судьбы, раз за разом покупая новый.
Рене

ночь, кладбище, фонарь, могила | Рауль, Рудольф и Флоран

-Ух ты, телепортация!  - восторженно голосит он, руками дотягиваясь до фары и царапая ее непонятно зачем, - Уиииии, ничего я не разбирааааал! Не раааа-зби-вааал. Вот. Ух ты, кровь. - удивленно моргает Джо, послушно выполняя все безумные требования Флорчика.
Безумные, потому что ну разве мог он получить сотрясение, когда головой ни обо что не ударялся? А кровь может и вовсе не его была. Ну, или он порезался. Ну.. "Ну или она просто погулять вышла, ну!" Воспользовавшись тем, что администратор отвлекается и смотрит в сторону, Джо подтягивается, хватает его за шею и жадно целует. Потому что захотелось. С языком, как и полагается. Недолго, конечно, ибо все же неудобно находиться в таком положении и следовало бы хотя бы подняться на ноги или же уронить Флорана на землю... А это, кстати, прекрасная идея. Джокер облизывается, скашивая взгляд на исповедовающегося в этот момент Рауля. И если начало его монолога мало интересовало креативного заместителя главы, то вторая часть содержала слишком уж пикантные подробности, чтобы не отпустить из своих объятушек Цветочек и не выждать долгую драматическую паузу.
Дамиан

Джокус вел себя как идиот. То есть как обычно. И ни на один из вопросов, разумеется, не ответил, язык у него заплетался. Но зрачки на свет реагировали нормально, а значит, сотрясение если и есть, то не такое уж и опасное. Флоран в свое время читал где-то, что сотрясения вообще в принципе любые опасны, особенно если их не лечить… он скосил взгляд на Руди. Нет, этот точно ничего не будет лечить.
Блумквист отвлекся на секунду. На одну крошечную секундочку, чтобы проверить, шевелится ли там Ранье в сторону автомобильной аптечки, чтобы вообще принять у него из рук эту аптечку, а потом произошло непоправимое. В первую секунду Флоран не понял, что вообще произошло. И что чужой язык делает в него во рту. Но это оказалось приятно. И он даже невольно ответил на поцелуй. А потом Калле с ужасом осознал, что они тут не одни, и вообще непонятно, как Рауль на все это отреагирует, потому что о его симпатии Блумквист знал, но вот о ее размерах пока что не догадывался, ему не хотелось копать в ту сторону. И вообще, как удачно, что Джокус уже отлип! 
Флоран

- Осторожно там, ногу не сломай, - бросил Рауль в спину удаляющемуся Флорану, а потом снова глянул на Джокера.
С какой-то стороны его было немного жаль - голова-то перебинтована, и теперь он похож на хиппи, разве что без круглых затемненных очков, но Рауль оставался серьезным до последнего. Ну и пусть, что Джокер мог не понимать, что он делает из-за сотрясения, зато теперь Ранье ему быстро расставить все по своим местам, разложит по полочкам и вообще наведет порядок в одном конкретно взятом участке фиолетового мозга.
- Джокер, - он понизил голос, чтобы Флоран ничего не мог слышать. Времени у них было в обрез, так что Рауль не разменивался на слова, говорил по делу, стараясь сдерживать злость. - Еще раз полезешь к нему, и я тебя прикончу, клянусь. Это мой мальчик. Слышишь - мой.
Он услышал шорох шагов в траве и, торопясь, взял Рудольфа за грудки, слегка встряхнув.
- Усёк? - после этого слова, сказанного практически в его губы, Рауль отпустил мужчину и обернулся к вышедшему на свет фар Флорану: - Не сломал? Вот и умница. Если это все, то я выключаю фары, а потом можно подумать, что делать дальше.
Рауль

Утраченный символ | Эми и Алан

– Нам осталось дождаться скорой  помощи, они то Вас подлатают, -  максимально уверенным голосом, произнесла девушка, нарушая тишину этого мрачного места. Темнота все сгущалась над их головами, а сама ситуация накалялась, до тех пор, пока наконец где-то вдали не послышалась звуки вопящей сирены. Обычно, живя в крупном городе, такие вещи невольно игнорируешь, но сейчас это было именно той  городской мелодией, которую девушка рада была слышать.  Эми облегченно вздохнула, теперь то уж точно зная, что этого беднягу спасут.  Гул, оповещавший о приближении кареты скорой помощи, все усиливался. Наконец, спустя еще какой-то десяток секунд машина, набитая медиками завернула в злосчастный угол, где девушке посчастливилось найти  этого бедолагу. Увидев выскочивших врачей, Кларк, наконец, перестала сжимать рану и отошла от мужчины, стараясь не мешать тем, кто пришел ей на замену. Мужчина-медик, навскидку оценил состояние раненного, после чего вместе с напарником стал укладывать незнакомца на носилки, после чего понесли его, как можно скорее. Девушка, пошла было за ними, но у машины её притормозили, вопросив кем, же она ему является. Никем – проскользнула в голове мысль и девушка, вспомнив о просьбах мужчины, остановилась, чтобы достать свою визитку из карманов. Раненный, но по-прежнему обеспокоенный судьбой своей сумки, мужчина чуть было вновь не завопил, пытаясь что-то сказать, как Эми, опередила его, вручив заветную бумажку.
Эми

Тощий и бледный, но все же опрятный мужчина с букетом цветов и коробкой конфет спешно шагал по незнакомым ему улицам. В руках, помимо перечисленных предметов, он держал лист бумаги, осторожно вырванный из записной книжки. На нем аккуратным почерком милая женская ручка вывела адрес Эми Кларк. Получить его было непросто. Морту пришлось даже продемонстрировать шрам от ножа на животе в подтверждение слов о невероятной ночной встрече, иначе бы его приняли за очередного обезумевшего фаната, решившего всеми правдами-неправдами раздобыть адрес любимой клубной певицы.
На счастье у женщин слабость к красивым историям о любви. Кто знает, быть может та девушка, что раскрыла тайну домашнего адреса Кларк, решила, что теперь Алан захочет отблагодарить свою спасительницу, а все это выльется в прекрасный голливудский роман? Да и одет мужчина был не в какие-то тряпки из ближайшего Уолмарта, а в дорогой костюм. В общем, чем не история о благодарном миллионере и красивой девушке? Ей было невдомек, что за внешней оболочкой приятного кавалера скрывался опасный маньяк-убийца.
Морт никогда не был богат. Авторские права на настольные игры приносили скромный доход, которого едва хватало на дочку-подростка и арендную плату за квартиру. Конечно, кое-что оставалось, а так как Алан был скромен в своих желаниях, то сумел скопить сбережения на приличную сумму. Будучи еще в здравом уме, мужчина собирался потратить ее на образование для единственного ребенка, но теперь, когда появился этот ужасный смысл его жизни, он не гнушался растрачивать заработанные деньги. Так его гардероб пополнил костюм от Армани. И как оказалось, вложение средств окупилось почти сразу, когда молодая симпатичная девушка приняла его за богача.
Алан

.non bis in idem | Азазелло и Джастин

Он никогда не падал. Никогда не позволял себе этого. Ни перед взрослыми большими мужами, мнившими, что можно глумиться над любым, кем захочется… Ни перед собственным отцом, считавшим, что его сын недостоин править кланом. Ни перед кем. Он всегда был способен снести любую боль и любое унижение.
А потом на благодатном поле из не пролитых слез, накопившегося напряжения и не спущенных на волю эмоций вырос огромный комок комплексов и неконтролируемой гордыни. Кентаро не выносил ударов по гордости и был готов отстаивать себя. Не боясь ничего. Особенно боли.
О да. Боли он не боялся. Даже смерти иногда не боялся. Но именно лишь иногда, когда она казалась избавлением от жалкой способности дышать, мусоря углекислым газом атмосферу. Он не боялся того, что мог бы сделать с ним Кондор. Уже не боялся. Его дражайший учитель сделал все, чтоб гордость, притихшая от страха, расправила свои щупальца и обвила своими путами инстинкт самосохранения и разум. Чтоб хозяин этой гордости мог встать, демонстрируя необычайную выносливость, чтоб мог идти по скользкому кафелю, роняя на безупречную белизну поля алые капли крови.
О, как он всегда ненавидел Кондора. Ненавидел до дрожи в коленях. До комка в горле. До сладкой дрожи спины. Он всегда хотел его замучить сам. Всегда хотел посмотреть, как может быть изуродовано это прекрасное лицо… Хотелось увидеть может ли Кондор сам испытывать страх и отчаяние… Можно ли хоть один-единственный разочек попробовать на вкус его слабость и безволие. О, как они были похожи, как стоили друг друга! И это было лишь еще одной причиной для ненависти. Что где-то, кто-то, когда-то так смог сломать, растоптать и унизить. Что где-то есть кто-то так похожий на тебя… Словно этот кто-то… твой истинный отец.
Джастин

Как приятно осознавать, что тебя помнят. Видеть, как в глазах другого человека вспыхивает практически ужас, при этом даже не дотрагиваться до него. Кондор вдыхает его крики, его панику. Каждая клеточка наполняется ни с чем несравнимым удовольствием, а зрачки расширяются, словно у наркомана. В какой-то степени это действительно так. Боль для Кондора - настоящий наркотик. Он не может долго жить, не чувствуя вокруг себя этого потрясающего чувства, не переполняясь им изнутри, не вдыхая его, не видя. Боль была нужна ему как воздух, разве только усваивалась гораздо дольше. Позволяя иногда забыть об этой зависимости, почувствовать себя обычным человеком. Вот только рано или поздно вновь появлялось стойкое желание окунуться в мир боли. И сопротивляться ему было бесполезно.
Как бесполезно было пытаться сопротивляться и самому Кондору.
Он позволяет Нокту трусливо отползти обратно. Смотрит на него практически ликую, хотя одновременно и не узнает этого человека. Куда делать гордость, где весь тот гонор, который еще секунду назад витал в воздухе? Почему теперь, когда Кондор уже был готов переходить к более интересным вещам, Кентаро внезапно струсил. Толкнул его из последних сил, убегая обратно в белую комнату. Кондор пошатнулся, делая шаг назад, чтобы не терять равновесия. Обернулся неторопливо, заглядывая, как его идеальная игрушка загнанным зверем мечется по вдоль стен. Оставляет новые кровавые разводы на них, размазывает еще не до конца свернувшиеся старые. Учитель не торопится подходить, вдоволь наслаждаясь столь пикантным зрелищем. Длинные черные волосы, перепачканные и перепутанные, спускаются по плечам и закрываю половину спины. Обтянутые остатками от штанов упругие ягодицы, к которым так и хочется прикоснуться. И когда это желание становится слишком сильным, Кондор уже не собирается сдерживаться.
Азазелло

Мадам, не захлебнитесь моей кровью! | Лола и Сэвен

- Ну что вы, что вы, я совершенно не разбираюсь в женской психологии, – уклончиво ответил мужчина, ища пути отступления, но понимая, что рыжая закрыла ему дорогу к выходу своим объемным телом. - Может быть, вы преставитесь?.. Э, нет, представитесь, да, представитесь, – он попытался было совершить манёвр на обход сбоку, но это не прошло, потому что женщина ненавязчиво не давала ему убежать. - Кто-нибудь, помогите! – почти беззвучно простонал он.
Последний раз, когда его так ласкали эпитетами, он едва не загремел в тюрьму, развесив уши, а потом едва смог убежать, находясь во всё ещё шоковом состоянии. И теперь, кажется, он снова грозил попасть в липкую паутину паука… нет, в объятия к черной вдове. Почему-то ассоциация с этим пауком очень явно возбудила любопытство Сэвена, хотя дама выглядела более чем невинно и сдержанно, вряд ли такая может обидеть кого-либо или причинить ощутимый вред. Блэк изумленно глянул на её руку, вцепившуюся в его ладонь, понимая, что, кажется, он попал так, как не попадал ещё ранее. Он постарался высвободить свою несчастную клешню, но рыжая держала удивительно крепко, поэтому он пока что оставил попытки обрести свободу, пытаясь вслушаться в то, что она говорила. А несла она приятный и ненапряжный бред, который немного дезориентировал Блэка, заставив развесить уши (он уверен, что потом снимет лапшу длинной до плеч), но такой уж у него характер, он ничего не мог сделать – нравилось ему слышать комплименты в свой адрес. Всё, конечно, встало на свои места, когда Сэвен понял, что тут замешаны деньги, но это только помогло ему почувствовать себя не таким идиотом. Значит, рыжая просто хочет запудрить ему мозги, он не  раз сталкивался с подобным, просто её эффектная внешность и огромные распахнутые глаза ненадолго затмили его разум, лишив возможности соображать. 
Сэвен

- Ах, конечно! - улыбнувшись так, словно собиралась выплюнуть свои собственные внутренности при этом, Лола взмахнула длинными, тяжёлым от краски ресницами, похожими на два пышных опахала из музей истории Древнего Египта. - Долорес Лакур, глава фонда "Надежда". Мы помогаем больным деткам и их родителям справиться с их горем, - проворковала она, значительно и томно, и, прикладывая к мраморному лбу свободную пухловатую ладонь прибавила волнующимся, интимным тоном: - Лола для вас... мистер Блэк.
Когда брачный рынок стал слишком тесен для её запросов (так тесен, как медленно затягивающаяся на шее полицейская петля, наброшенная ищейками, резво идущими по её следу), - Лола стала рассматривать другие горизонты и расширять их, согласно своим собственным, не слишком скромным, запросам. У неё было достаточно опыта, навыка и желания, чтобы брать с людей деньги, которыми они, без всякого ущерба для себя, могли поделиться. Её жизненные навыки и долгие наблюдения над человеческим стадом, подвели Лолу к драматическому решению. Она была уверена теперь, что три четверти индивидов в нашем обществе рождаются с комплексом жертвы и искреннем желанием быть обманутыми. Рано или поздно, они всё равно сделают это. Отдадут себя, свои средства и силы, кому-нибудь, кто не побрезгует их взять, кто будет достаточно умён и хитёр, чтобы воспользоваться ситуацией. Немного усердия и тщательного планирования, и всё будет решено ко взаимному удовлетворению. В мире есть доноры - число которых во много раз превышает понимание нормального человека, и есть те, кто живёт за их счёт. И здесь нет ничего странного и несправедливого.
Лола

Это была та самая Летти, которая легко узнавалась по утрам, когда спускалась к завтраку;  та Летти, которая нарочно медленно выбирала из чего будет делать лимонад, стоя у холодильника; да-да,  та самая Летти, которая перекидывала свои темные густые волосы с одного плеча на другое, когда загорала у бассейна, та самая коварная итальянка, что ходила за своим братом, как одержимая, но всегда при случае напоминала, что это не она его хочет, а он точно голодный зверь затаился у дверей ее спальни.
Только ваше желание. Ваши влажные пальцы, соприкасающиеся с чужими ключицами, что выступают как рифы скал среди гладкого моря кожи, пока на губах пенятся неразборчивые слова, морским шепотом накатывая до ваших берегов, до тех приоткрытых губ, что напоминают гроты упрятанные в скалы на противоположных берегах.   Ваше желание, что обрело наконец-то бьющийся под вашими пальцами пульс, что обрело и плоть и кровь, а не просто существующее в вашей голове.  Живущее параллельно с вами, мешающее нормально засыпать по ночам, потому что где-то в соседней комнате оно реально существует, ходит из одного угла комнаты в другой, забывая на прикроватном столике щетку для волос или вернуть пропитанное влагой полотенце на крючок, после душа. Оно ходит, слегка топает, иногда открывает дверь на ночь, но никогда не приходит греть вашу постель, потому что это под общим запретом, потому что это возможно только в вашей голове. Именно ваше желание сейчас с головокружением от выпитого в баре вина, соблазняло и убивало на прохладных простынях и жадно, пагубно, целовала в губы.
Она была чертовски пьяна в этот вечер, который закончился в пределах комнаты ее брата. Но при этом Летти ни разу не произнесла и слова о любви или чувствах переполняющих ее. О чем она думала, можно ли было забраться под ее кожу, пробраться в ее голову и увидеть ее глазами то, что она видела перед собой в полумраке чужой комнаты? Наверное, да. Она видела брата, того самого с мыслей о котором начиналось каждое ее утро вот уже пару месяцев подряд. Она водила по невероятно притягательному для всех женщин, окружающих Лео каждый день, телу своими пальцами, задевая кожу ногтями, чтобы та покрывалась мурашками и думала, что очень ревнует, если кто-то делал так прежде или будет делать в будущем.  О, нет, она не позволит ни одной из этих вертихвосток подобраться ближе к Лео, чтобы та могла разделить с ним постель. Рискнувшей заполучить себе Леонардо предстоит пройти все круги ада. 
And I blame you! | Летиция

То время, что мы провели с тобой порознь - оно не прошло для нас даром. День ото дня, перемежая тщательную работу над фактами с делами быта и профессии, мы наматывали ленту воспоминаний на бабину, которую так легко было бы спрятать в чехол, а затем убрать подальше с глаз долой. На кадрах - все пережитое: мои фотографии тебя в тот солнечный день, где бегали мы под крышами парижских домов, летящие в страхе от нас прочь голуби, продавцы мороженого, шевелящие забавно усами, твои улыбки, твой профиль, твои блестящие даже в черно-белом глаза; улыбка, едва касающаяся уголка рта; руки, согнутые слегка пальцы, неровно обкусанные ногти - так не подобает Ромео, но как же это подходит Дмитрию, поляку со странным акцентом и глазами, в которых потерялся зрачок. Я заставлял тебя задирать голову, чтобы рассмотреть на свету истинный цвет твоих глаз, которые были провалами, упасть в которые было так страшно - как ночной кошмар, в котором тело предает меня, и я падаю вниз, не могу остановить это падение и даже не в силах кричать от того страха, что охватывает меня, когда ты смотришь в мои глаза внимательно и пристально, как будто бы выискивая там вопросы, которые я утаиваю от тебя, чтобы не расстроить. Видишь - таких вопросов было не так-то и много: я человек простой, а в тебе живут дьяволы загадок, боги трагедий и маленький потерянный мальчик, решивший покорить сцены Парижа, а там и всего мира. Куда тебе мир? Зачем тебе щит и меч, если они слишком тяжелы?
Я знаю, что говорю, потому что я такой же, вот только моих сил хватит на то, чтобы подвести тебя за руки к Олимпу. Моих сил хватит на то, чтобы обнять тебя сейчас крепко и сказать, что я против: я не пущу тебя наружу, потому что ты необходим мне внутри. Посмотри, как прежде, на воина, у которого душа в дырах, а в ней - сквозняки. Посмотри в меня внимательней, потому что мои желания не совпадают с теми ожиданиями, что я полагаю сам на себя. Я сам себе предатель, Иуда, дезертир. В твоих руках руки самоубийцы, который всю жизнь делает себе больно. В твоей постели изменщик и враг целого мира, который ты так сильно стремишься завоевать. Зачем тебе мир, когда я против него? Когда он против меня?
Взаимная вражда порождает антигравитацию, которая грозится унести меня, покоренного, прочь от тебя, возвышенного. Отпустишь ли ты меня? Не отпускай! Сбежишь от меня прочь? Ты просил меня догнать. Завалить в снег, целовать без стеснения, трогать под одеждой, потому что ты мой. Я говорил тебе это в полночь, слушая жаркое дыхание на ухо, я говорил тебе это, когда сознание твое было далеко от этой общей постели, не тревожа твой сон, я готов сказать тебе это сейчас, схватив крепко за руку, так крепко, что тебе станет больно. Я умею делать тебе больно, но, знай, я никогда не делал это нарочно.
you’re worse than nicotine | Марсель

А время утекает и утекает...
  Оно в какой-то момент превращается в реку, и ты в нем барахтаешься, стараясь не уйти на дно. Не захлебнуться потоком событий. И только тебе одному решать: будешь ли ты плыть по течению и просто пытаться выжить или же поплывешь против него и будешь бороться за жизнь, не выживая, а именно вгрызаясь за каждую секунду. Минуту. Час или целый месяц. Жизнь очень быстротечна и она губительна. Тебе ли этого не знать. Тебе ли не знать, как быстро меняются в ней события. Не ты ли выбрал именно первый вариант и сдался? Сдался, когда выбрал в придачу и одиночество. Придумывая для самого себя различные отговорки. Ложь. Она была такой желанной. Она была настоящей. Она была намного лучше, чем правда, которая открывается рядом с Эйприл. Эти чувства рядом с ней... они губительны для вас. Вот, что ты знаешь. Вот, что ты видишь в том, как она привязывается к твоему присутствию рядом с собой. Вот, что ты хочешь ей сказать, но вместо этого, ты просишь впустить тебя дальше. С ней ты, наконец, начал бороться. Ты, наконец, решил, что можешь повернуть русло и заставить реку течь в иную сторону. Туда, куда хочешь именно ты. Ты почувствовал силу, но сила уходить сквозь пальцы, как все та же вода или песок и только потому, что ОНА тебя не подпустила настолько, где ты почувствовал бы над ней безоговорочную власть. Ты все еще ощущаешь себя вещью. Животным. А хочется быть человеком. Хочется приходить туда, где будут твои же вещи, что пропитаются чужим запахом. ЕЕ запахом. Сложно. В ней внутри такая же стена из одиночества и нежелания доверять людям. Сложно. Но ты уже видишь на ней трещинки и нужно просто выбрать одно точно место, по которому ты ударишь и обрушишь стену к своим ногам. Ты теперь ее стена. Ты теперь тот, что будет убивать за нее и ей не нужно просить. Ты хочешь быть ее защитой, пусть и понимаешь, что сам же намного опасней для нее, чем вся армия Столицы.
  Тебе так нравится, что она дышит тобой. Не только воздухом, который ты и сам втягиваешь в свои легкие, согревая его там, а именно тобой. Вот, что ты знаешь. И будь у тебя возможность, ты бы улыбнулся на свои мысли. Ты бы насладился моментом, где она думает, что ты не видишь тонкие ниточки, что плотно теперь обхватывают ваши запястья и ведут друг к другу. Тебе бы сказать вслух о том, что ты больше не можешь без нее, но она как мотылек, что так легко спугнуть словами. Просто выдохом. Лишним. С шумом. Тем самым шумом, что колотиться в твоей груди. Сердце не успокаивается. Сердце твое, пусть в груди волка. Хотя бы оно у вас точно одно на двоих. И вас подводит. Ему вы проигрываете.
.мы всегда стоим у края — или ада, или рая | Леннарт

...Одна из снежинок, попав в немигающий глаз, внезапно выволокла меня из скулящего забытья в жизнь. Мир предстал передо мной словно сквозь фасеточный глаз, смотрящий сразу во всех направлениях. Небо было расчерчено на квадраты, как песчаные дюны; поверхностный слой планеты отражался в роговице огромного поддетого бельмом глаза - вполне человеческого, только не мигающего, не моргающего. Обстановка разрядилась до состояния головокружительного переизбытка кислорода, точно мы находились не в со всех сторон продуваемом сквозняком закоулке, а в кислородных масках в стремительно теряющем высоту самолете. До меня смутно долетали затихающие свистки поезда и скудные отблески медных фонарей, мерцающих на пустынных мокрых улицах. Я судорожно огляделся, невзначай уронив взгляд на ничем неприметную женщину с громоздкой сумкой на той стороне дороги - что у нее в сумке? Мороженные мандарины к столу в плетенной оранжевой сетке с аляповатой этикеткой? А может быть, выкидыш с обрывком пуповины, закутанный в целлофановый пакет? Пуповины же моих мыслей непременно идут в прошлое, единым проводом связуя прошлое и настоящее. Я снова взвел на Джо курок, точно сквозь толщу воды уловив его глухой голос, произнесший колкую фразу: "Тот, прежний Дрейк никогда не позволил бы какому-то сопливому мальчишке помыкать собой" и затрепетал в состоянии мятежа, не чувствуя веса собственного тела, вздрагивая от каждого движения. Очнувшись от забытья, я стал невольным свидетелем того, как, словно айсберг, разваливается на куски моя личность и на оглоблях моего существования остается нездоровая страсть пагубной привычки: мне не терпелось достать из кармана ослепительно-белый порошок, мелкий и уплотненный, наподобие нафталину, и затянуться им во весь объем легких. Для меня кокаин был не бессмысленным разгулом тела, а уже то же самое, что мистическое наслаждение для души: наркотики погружают меня в грезы, полные экстатических фантасмагорий. Только с их помощью я доподлинно чувствую, что живу. Втянутый через ноздри вместо кокаина студеный воздух щекочуще достиг носоглотки, и тяжелая голубая тишина разлилась по гортани вместе с ледяной слюной. Морозной свежестью болезненно засаднило в горле, оставляя за собой промерзлость гортани и десен, как при затяжке коксом. Я будто впервые за вечер почувствовал, как от потающего снега неприятно липнет одежда к телу, выразительно обрисовывaя мускулы, как у культуриста.
Нам всем хоть раз хотелось кого-то убить. | Дрейк

- «Дело не в этом»? «Все сразу навалилось»? – механически повторила Кристина, отстраняясь все дальше и дальше, к противоположной стене, будто бы могла пройти сквозь нее и не видеть этих его глаз, так естественно пытающихся выражать безразличие, но все равно выдающих, что все далеко не так складно и просто, как он хочет, чтобы было. Выражение ее лица сменилось с растерянного на напряженное, ничего не предвещало бури, и лишь сомкнутые в тонкую полоску бледные губы на загорелом лице своим контрастом выдавали колебания в настроении, подобно волнам в море, что вскоре принесут за собой шторм – если переносить на сложившуюся картину, то это будет истерика. Облицованные кафелем стены обожгли спину там, где домашняя блуза поддалась вверх после пальцев Люка, бороздивших вдоль ложбинки позвоночника – девушка едва слышно охнула, но тут же осеклась, потому как не этот, не реальный холод беспокоил ее сейчас и страшил; не замерзнуть она боялась, а остаться с этим чувством наедине – всегда в объятиях холодного шелка простыней, зимними вечерами, одинокими вечерами, боялась сжимать она в руках кружку с кофе и понимать, что уже никогда не разделит свое тепло с ним, сидящим напротив и говорящим те фразы, от которых она, казалось бы, была застрахована. Для Кристины Риччи очевидным и неизменным казался факт брака с Дамианом Каррера, сколько бы ни прошло времени с их помолвки тогда, на Сицилии – год, два, да даже если лет десять! – она бы все так же ждала и подсчитывала количество «откупов», преподносимых ею будущим мужем, не забывая напоминать, что среди всего этого барахла должны уже появиться два обручальных кольца, а пресса лопнуть от ее фотографий в подвенечном платье, стоимость которого может с легкостью посоревноваться с годовым бюджетом маленькой страны в Южной Африке. Господи, это даже и пояснять не нужно было – брачный контракт двух семей, прочно налаженный бизнес, головокружительный успех – если кто знает рецепт удержания около себя завидного молодого холостяка действеннее, непременно поделитесь им с Риччи, и она тут же докажет, что вы заблуждаетесь! Она уже всем подругам уши прожужжала о том, где и как они устроят свадьбу, где проведут медовый месяц и что попросит Кристи у Люка в качестве подарка молодой жене – итальянка всегда хотела быть ангелом «Victoria’s Secret», а Каррера вряд ли будет против, что красивая девушка с его фамилией будет известна на весь мир. Он ведь этого хотел – идеальной репутации.
Lithium | Кристина

Единственное, что въелось в память из моментов последней зимы, – холод. Он не сковывал ртутный столбик, вынуждая его метаться из крайности в крайность подобно окружённому кольцом пламени зверьку. Он не вызывал у людей, весело смеющихся и перебрасывающихся плеядами снежков, ощущение дискомфорта, что, казалось, со временем перерастёт лишь в тягостное чувство одиночества. Он не становился главным объектом повествований очаровательной девушки-синоптика с голубых экранов телевизоров. Нет. Он был только моим – и как бы я ни стремилась поделиться леденяще-губительными флюидами с окружающим миром, дабы избежать духовного разложения, промозглые до костей щупальца лишь сильнее сковывали и без того едва трепыхающееся и покрытое толстой коркой льда сердце. Казалось, что я давным-давно обитаю в мрачных глубинах Тартара, где, блуждая каменистыми коридорами, лишь оплакиваю то, что осталось по ту сторону мира. Между мной и Ричардом пролегла целая пропасть; мосты были сожжены подобно греховным письмам пожилой монахини; расплавленное озеро солнца, в котором то и дело отражался бледный лебедь луны, более не являлось нашей путеводной звездой. Не было ничего – лишь чёрная дыра, что постепенно разрасталась за рёбрами, поглощая своим неумолимым хаосом всё, что когда-либо существовало вовсе. Я не чувствовала себя живой. Тело машинально совершало действия, что отнюдь не контролировались разумом; слова соскальзывали с приоткрытых губ по давно проторенным тропинкам, не неся в себе ни единой толики смысла. В одно мгновение я стала марионеткой, управляемой кем-то свыше и более не имеющей собственной жизни. Я помню, как мать, разбивая очередной по счёту сервиз, кляла Аддерли на чём свет стоит, грозясь при первом же появлении отправить его к далёким пращурам. Я не забыла, как отец, по обыкновению сдержанный и здравомыслящий человек, едва ли не собрал чемоданы, дабы отправиться в ту же экспедицию, найти негодяя и вздёрнуть на первом же придорожном дереве. Я порой не могла сдержать слёзы, когда Джек и Темпл, обрывисто тараторя немецкие проклятья, грозились спустить с мужчины шкуру, едва он снова появится, дабы в очередной раз поиграть и забросить куда подальше на чердак. И всё было бы не столь печально – у меня никогда не ладилось с мужчинами! – если бы я не носила в своём чреве незаконное дитя, что и стало причиной нашей с Ричардом разлуки. Он не захотел признать в ещё несформировавшемся малыше своего наследника, предпочтя сбежать на край света навстречу столь любимой и многообещающей свободе, что, будучи девкой разгульной, всегда без единого укора разводила перед Аддерли покатые линии бёдер.
Ты создана для меня из самых светлых снов. | Хайди

Приветствую тебя Манхэттен который never sleeps, и всех островитян. Несмотря на знойное лето, которое медленно, но верно высасывает из меня жизнь, сегодня я с вами. Убитая беспощадным солнцем, но готовая знакомить вас, с уже небезызвестным мастером, замечательной Рене Окессон, работы, которой это просто что-то невероятное. Хотите знать в чем ее секрет?
1. Стандартный вопрос, который лично меня всегда интересует в большей степени - как давно ты окунулась в мир фотошопа (в реалиях ФРПГ)? Зная о твоей творческой профессии, подозреваю, что "контакты" с этой чудной программой были и ранее, но не аватары же ты делала;)
Мое знакомство с программой фотошоп произошло летом 2010 года (я даже помню месяц), и, увы, но нет, до того, как я появилась на ролевых, я не пользовалась данной программой) Насмотревшись на работы других игроков, мне захотелось не просто делать аватары, но и иметь возможность радовать тех, кто мне дорог, своими подарками, в частности моего партнера, Леннарта, так что, можно смело заявить, что мое знакомство с ним повлияло на то, что я увлеклась фотошопом) Кстати говоря, свой первый фотошоп мне пришлось покупать, а не скачивать, и, как ни странно, это был самый удобный фотошоп из тех, которые у меня были!
2. Были ли у тебя "наставники" или все осваивалось методом научного тыка?
И то, и то. Были люди, у которых я училась, чьи работы меня вдохновляли, и очень много уроков я прочитала сама. За последний год мои работы стали лучше (это как критично я к ним отношусь, так до сих пор не могу принять этого хд), благодаря советом моего Арта, который очень многому меня научил, за что я ему и благодарна) Несколько раз в процессе самообучения я меняла настройки своего фотошопа до такой степени, что пришлось его сносить и переустанавливать, благо это было уже давно, в течение последних лет таких случаев не повторялось)
3. А сама осмелилась бы взять себе "учеников"?
Возможно. Осмелилась бы в том случае, если бы мне надо было научить кого-то правильно пользоваться фш и использовать пропорции, объяснять, что за чем надо и как используется, но во всем остальном я учитель далеко не лучший) И взяла бы учеников, если бы у меня было больше времени, да и в любом случае, когда ко мне просто обращаются за советом, я всегда помогаю всем, чем могу)
4. Когда ты открываешь фш - у тебя в голове уже есть определенная идея или все приходит в процессе работы?
50 на 50. Иногда у меня в голове есть часть идеи, но практически никогда у меня не получается ее воспроизвести так, как я ее вижу, потому что в процессе работы всегда появляются новые детали, что-то смотрится лучше, где-то стоит убрать, а где-то стоит добавить, поэтому скорее полная идея приходит в процессе работы) Бывали и такие случаи, когда я просто открывала фотошоп, без какой-либо хотя бы примерной идеи, и у меня получалось то, что я могла по крайней мере выложить, а бывало и так, что я просиживала в фш семь часов (да-да, именно столько), убивала весь день, но в конечном итоге закрывала все)
5. Расскажи о том, что тебя вдохновляет на создание такой красоты, которую мы можем лицезреть в твой творческой теме. Это музыка, фильмы, цитаты? Может быть, сами внешности или человек (персонаж), которому делается подарок?
Прежде всего я благодарю за похвалу работ, это прямо как порция вдохновения!) Непосредственным вдохновением для меня служит человек, а музыка/цитаты/исходники - это уже побочный эффект, который помогает мне при создании работы. Я люблю делать подарки, но еще больше я люблю делать подарки для тех, кто мне дорог, я практически никогда (за редким исключением) не делаю работ для себя, потому что я не умею так работать хд Мне не доставит удовольствия своя работа на моем же профиле так, как удовольствие мне принесет реакция того, кому я подарок будет предназначен. Меня вдохновляет как человек, так и персонаж, которым он играет. И в моем случае мне безумно повезло с партнером, который вдохновляет меня так, как никто другой)
6. Немного о грустном - сталкивалась ли ты с плагиатом твоих работ?
К сожалению, да. Происходит это редко, но, как говорится, метко. Я никогда не считала, что имеет какой-то смысл не просто брать что-то из моих работ, а полностью их копировать. Не так давно я поделилась псд своей работы и через пару дней увидела увеличенную копию того, что я делала сама. Конфликт был исчерпан, зла я не держу, в конце-концов это повод для того, чтобы думать о том, что мои работы кому-то нравятся, раз их хотят повторить!)
7. Возвращаясь к процессу работы - какие внешности смело можно назвать твоими фаворитами, а с какими ни за какие коврижки не станешь работать?
Фавориты? Если судить по количеству сделанных, то выигрывает, определенно, Джеймс Пьюрфой и Хью Джекман хд Меня вдохновляют данные актеры, потому что ими играет человек, которого я и хочу порадовать) Мне нравится работать со взрослыми внешностями, актерами и актрисами старше 35 лет, но работаю и с теме, кто младше, но уже не так охотно хд А вот с кем не умею работать, так это с моделями и слишком популярными внешностями, так уж вышло, что большинство их хороших исходников уже использовали талантливые мастера, что когда с ними хочу поработать я, у меня пропадают какие-либо идеи)
8. А что скажешь насчет текстур  фонов и прочего материала, с которым обычно работаешь? Какие здесь предпочтения по тематике, цветам, мотивам?
Нет, предпочтений как таковых нет, потому что каждый раз я стараюсь использовать что-то новое, стараюсь по возможности не повторять то, что уже делала) Несколько месяцев назад у меня полетел жесткий диск, на котором я собирала материал для работ в фотошопе, включая фоны, текстуры, клипарты и так далее, на протяжении пяти лет, поэтому можно сказать, что совсем недавно я начала с нуля все восстанавливать. Хотя уже сейчас, за пару месяцев, у меня набралась не одна папка с надписью "фон" и "текстуры", в которых я уже начинаю путаться хд
9. Если взять все твои работы, сколькими процентами из них ты удовлетворена целиком и полностью?
Хм, минимальным, может, процентов 10. Я очень самокритично отношусь к своим работам и на каждую трачу по несколько часов, даже на самый простой аватар, потому что я вечно буду чем-то недовольна хд Знаю, что это плохо, и что пора менять свое отношение)
10. И напоследок, хотелось бы услышать какое-то пожелание для наших мастеров, напутствие для новичков, а может что-то для тех, кто покорил тебя своим творчеством... М?
Мне бы хотелось сказать - пробуйте и экспериментируйте! Вдохновляйтесь! Творите как для самых любимых и самых близких, и творите так, чтобы это приносило вам удовольствие самим) Чем больше прилагаешь усилий, тем лучше получается результат, следовательно, любые потраченные время и силы будут стоить этого всего) И не забывайте, что любая похвала, любой плюс к вашей работе - это знак о том, что все не зря, и что у ваших работ есть свои зрители и, быть может, даже свои поклонники)

Спасибо Рене за то, что была сегодня с нами, и поделилась своей историей укрощения программы фотошоп.

я - не один, но без Тебя просто никто

И мы переходим к работам наших кудесников.

Ultraviolence.

В столе.

Elfen Lied

|Dark Horse|

четыре после полуночи

II. Nothing more, than...

Tango Revolver

.where the wild roses grow

King of Sorrow

Боже храни королеву.
А я с вами прощаюсь.
Берегите задницы и до новых встреч.

От администрации:
И снова Манхэттен не вмещается в принятые размеры сообщений на майбб, я пишу, отсчитывая символы, вы уже поняли, что оправдываюсь за краткую речь? Мне есть и иное оправдание, скоро придется выступать в новостях, рассказывая о том, что нас ждет во время празднований четырех с половиной лет со дня основания. Серьезная цифра, но отмечать будем по-семейному, тепло и спокойно. Будет много событий, надеюсь, каждый найдет себе развлечение по душе. А пока все смотрят на Киллиана и Рауля, отмечу, что да, как и в случае Бена и Марии, мы посчитали правильным не разлучать игроков июня и июля, спасибо вам за то количество интересных сюжетов, что вы нам подарили за время пребывания на острове. Надеемся, что одна из самых значимых наград на острове "игрок месяца" займет достойное место в копилке профилей и памяти. Творите еще.
Что же происходит в последние дни лета, кроме судорожных попыток осознать, что ему пришел конец? Продолжаются 5 дней с Медеей Сфорца, с вопросами к ней можно обратиться в ее темку, продлен на три дня срок приема работ по музыкальному конкурсу на тему "Социальная реклама", найдите пару часов для написания поста, жду вас в лс. Скоро объявим результаты игр июля и будет объявлен старт на голосования по играм августа, за сим, обращаюсь ко всем, вдруг кто позабыл отнести законченную игру в архив, самое время это сделать. Эпизод с захватом заложников начался, если вы в наших рядах, срочно отписывайте посты, и да, в данный момент идет выделение внешностей на передачу, а значит.. самое время начать игру с зависших профилей. И давайте перейдем к герою этой недели.
Джоня, я тебя люблю, ценю, уважаю. Спасибо за то, что ты есть. Твои образы, истории, просто онлайн. Жонь, ты шикарный автор, один из лучших на Манхэттене, пусть все это давно знают, но не лишним будет и повторить. Твоими постами можно зачитываться, вашим тандемом с Анютой никогда не насытиться. Мы знаем друг друга уже столько времени, что я боюсь даже начинать вспоминать, дабы не упасть в ваниль и древность. И только тебе я готов простить все те шикарные сюжеты, что мы не дописали из-за тебя! Пусть за мной тот же счет, надеюсь, однажды, мы тряхнем той самой стариной и что-нибудь допишем. Ну хоть один раз, ну хоть самую маленькую игрушку. Ну пожалуйста. Ну должны же мы побороть эту карму.
В общем, ты и сам все знаешь. Пусть желание писать на Манхэттене никогда не иссякнет. Крепко тебя обнимаю, сына.   

От соигрока: Я описываю это как «чувство полета». Чтобы испытать его, нужно забраться куда-нибудь повыше, подойдет, скажем, этаж двадцатый. Нужно стать к самому ограждению балкона (представим, что мы на балконе), посмотреть вниз.
Сначала появляется недоумение: «Что я делаю на такой большой высоте? Она мне не по зубам». А потом… потом просыпается восхищение. Ты смотришь и не можешь оторваться, высота завораживает, и тебе может даже показаться, что ты легко сможешь ее покорить.
И вот тогда – отталкивайся от парапета, распахивай руки, представь, что ты птица.
Ныряй в высоту и обнаружишь чувство полета.
Когда дыхание в груди бьется птицей в клетке и кажется, что восторг разрывает тебя изнутри на части. Ты обязательно замрешь у самой земли, за секунду до удара, и приземлишься мягко, как перышко. Будешь восклицать: «Вот это да! Нужно непременно повторить!». Ты больше никогда не сможешь забыть это чувство, даже испытав его однажды, когда ты лавируешь между потоками воздуха и чувствуешь, как мелкие капли дождя оседают на твоих волосах. Ты обязательно станешь вспоминать это чувство всю жизнь, в том случае, конечно, если тебе не посчастливиться испытать его еще раз.
Вообще-то, можно было бы написать и короче. Обычно я бросаюсь в то, что ты написал, с головой, захлебываюсь твоими словами, тону в оборотах и фразах, и это мне чертовски нравится. Вот оно – мое собственное «чувство полета». Когда обновляешь тему и на секунду задерживаешь дыхание, и потом – скорей ныряй в мой тихий омут, кажется, так было по канону? У меня дух захватывает от того, что ты делаешь.
Я обожаю бывать с тобой в разных местах. Всех уже и не упомнить, правда? Снежная Ницца или засушливая Мексика, Дальний Восток? Да легко! Ты предлагаешь поехать в Новый Орлеан, а я только прошу тебя по дороге заскочить в Луизиану – но знаешь, нет разницы: Аляска или Мальдивы, жарко или холодно, дождь, снег или шквалистый ветер, главное – мы вместе.
В очередной раз кто-то прочел то, что предназначено только мне (прости, что я внаглую присваиваю себе то, что ты пишешь). Очень не люблю делиться, особенно твоим моим, но сейчас должна, так что сделаю это. Эти слова, на самом деле, никто не читает, кроме человека, которому они посвящены, и поэтому я могу без стеснения петь тебе оды. Знаешь, Люк сказал мне, когда сообщил о твоем лучшем посте: «У Жони пост – как серия Настоящего детектива». И Люк прав на все сто. Только ты так умеешь, выплетать словами картину повествования так, что начинаешь верить, что начинаешь жить в этой самой картине, сопереживать или наоборот, гневаться на героев, но уж точно не оставаться равнодушным.
Спасибо тебе за эту альтернативу. Спасибо тебе за все то, что мы уже написали и за то, что мы еще обязательно напишем. Спасибо за то, что раз за разом позволяешь мне испытать мое любимое «чувство полета».
Ты заслужил эту награду. И ты это знаешь.
Так что просто будь таким, какой ты есть. Пиши то, что хочешь, пиши так, как чувствуешь. Ты знаешь – ты лучше всех. А я просто буду все помнить. Все наши маленькие и большие, недописанные или напротив, законченные истории. Каждую деталь. А теперь нас ждет наше облако номер три. Ну так что? Полетели?

Ник

Эми

Аллан

Элеонор

Лианна

Йон

Someone that I would die for | Ник

Группа охотников С-47-0 состояла из десяти человек, таким образом, оказываясь в золотой середине между статусами «самая многочисленная» и «крайне мала». Я, старший сержант Эйдан Хиггс, принял на себя командование группой два года назад, когда во время одной из боевых операций наступило вынужденное повышение до старшего сержанта, ибо предыдущего разорвало на куски чертовски подло подброшенной гранатой. Я был одним из самых молодых командиров на то время, впрочем, если исходить из моего послужного списка – повышение было вполне ожидаемым. Я был родом из Левой стороны, таких во всём остальном мире называли «ущербными», но за довольно короткое время после переезда я всё же доказал, что мне самое место в рядах группы по зачистке. И сейчас я сидел на соседнем от водителя сидении и готовил пропускные документы своей группы.
Дайте мне слово и я описал бы себя так: высокий черноволосый мужчина лет двадцати семи, по комплекции своей худощавый, но с неплохо развитой мускулатурой; лицо на первый взгляд сложно назвать привлекательным, но раз уж я не остался девственником – было и во мне что-то привлекательное. Я надеюсь на это. Нижняя часть лица поросла щетиной, но каким-то образом между проведением операций я умудрялся сбривать всё ненужное и придавать себе не совсем заброшенный вид. А окончательно утонуть в болоте лени, которая настигала в свободные минуты, мне мешал сержант О’Делл.
Ник

- Лили Ньюман, мы с вами знаем, что деятельность вашей организации закончится здесь и сейчас. Я не хочу травить вас в доме, как крыс – я даю вам шанс выйти и встретить свою смерть достойно.
За несколько километров от этого маленького дома, шестнадцатилетний парень сидел в грузовике и пил из термоса чай, вкуснее которого он никогда в жизни не пробовал. На его плечах была покрытая пылью брезентовая куртка, но тепло, которым она окутывала щуплое тело, было бесценным. Напротив него сидел молодой мужчина с каштановыми волосами, который разбирал и собирал автомат, попеременно бросая взгляды на этого нежданного гостя; его коммуникатор был включен и в кабине грузовика хорошо были слышны голоса бойцов из группы зачистки. Каждый вслушивался по-своему: шатен ни разу не взглянул на коммутатор, но движения его были столь четкими, что он совершал их в промежутках между тишиной, ни разу не перебив звук, исходящий из устройства; подросток же сидел, почти не двигаясь, лишь изредка беззвучно делал глоток чая из термоса, уставившись на коммутатор и не сводя с него взгляда. Оба слышали, как капитан отдает приказ. Оба, казалось, были готовы к тому, что произойдет следом, но когда прозвучал выстрел винтовки – Эйдан вздрогнул, термос выскользнул из ладоней и шлепнулся на дно кабины, проливая темную жидкость. А за несколько километров от грузовика, рядом с маленьким домом на самой границе Уэстбриджа, на землю вытекала кровь из раны в голове Лили Ньюман. 
Ник

ОПЕРАЦИЯ ХАМЕЛЕОН | Кристофер, Адам и Екатерина

Стягивая тент с желтого форда «Fusion», обратился к Адаму:
– Надеюсь, ты не возражаешь, – со слабой улыбкой на губах произнес он, поправляя шашку такси на крыше автомобиля. – Всегда хотел работать водителем. 
Распахнув дверь со стороны пассажирского сиденья для босса, Кристофер обошел машину, собираясь уже залезть внутрь, когда его остановил Кобэ, уперев свою мощную руку-кувалду ему в грудь. Голдман вздохнул и поднял на него спокойный ничуть не испуганный взгляд.
– Я справлюсь со своей ролью, не волнуйся, – дружески оттолкнув руку африканца, он сел в форд. – По крайней мере, на первом этапе, – тихо добавил, уже заводя машину.
Он не упрекал Кобэ за недоверие. Да и кто бы упрекнул?
В последний раз, окинув взглядом улицу, Голдман взволнованный, но вполне решительный, поехал по указанному адресу, отвозить Келлера прямиком в лапы врагов. Вел он осторожно, стараясь не привлекать внимание, время от времени поправлял кепи, да поглядывал на босса, словно удостоверить что тому комфортно. Молчание «таксиста» нарушалось лишь изредка глупыми шутками, ничего не значащими фразами о погоде или пешеходах. Кристофер сознательно избегал серьезных разговоров о деле.
И лишь остановив форд у кромки тротуара, напротив Федерал-билдинг, он обернулся:
– Вот и все, – проговорил, напряженно сжимая мягкое пропахшее табачным дымом сиденье.  – Давай посмотрим, как далеко мы сможем зайти, прежде чем нам прострелят головы, да?
Кристофер

Час спустя.
- Что всё это значит? Чего вы хотите добиться, Келлер? Расскажите нам, - агент ФБР подобно акуле кружил вокруг задержанного террориста, которого заключили в небольшую коробку-камеру с прозрачными стенами из пуленепробиваемого стекла. Два на два метра – особо не развернёшься. И где его теперь держат, интересно? На какой-нибудь из тех самых "секретных" тюрьм, которые ни на одной карте не найдёшь? Келлер предполагал, что это именно так. - Или мне лучше называть тебя - Джафар? Так привычнее? - в глазах светловолосого агента читалось победоносное выражение, будто это его заслуга в том, что Келлер сейчас заперт и прикован наручниками к стулу на котором сидит - единственный атрибут мебели его теперешней "камеры".
- Я буду говорить только с Екатериной Тармашевой, - спустя пару минут говорит Адам, поднимая на агента скучающий взгляд.
- Ты не понял, Джафар... - раздражённо бросил мужчина, - теперь мы диктуем условия, а ты всего-лишь пойманный преступник.
- Тогда почему я здесь? - под словом "здесь" он имел в виду это здание весьма похожее на заброшенный завод. Тайные тюрьмы зачастую всегда устраивали в подобных местах.
- Этот взрыв в Южной Корее, ты имеешь к нему отношение? - кажется, что агент уже знал, что ответа от Адама не получит, и было видно, что сама ситуация, при которой, пленника (или арестованного) невозможно ни заставить говорить, ни пытать его дико раздражала. А Келлер знал, что Заговорщики не допустят чтобы Джафар заговорил.
Адам

Приехав в штаб, Катя, как ни в чем не бывало, прошла к своему куратору в конкретно этом деле, изложила результаты поездки и ближайшие планы - эксперимент. Добро она еще не получила, когда к ним подошел сотрудник совершенно другого отдела и, прервав разговор, ясно дал понять, что стоит сделать перерыв и последовать за ним. Делать было нечего - он старше и по званию, и по должности, и по любым другим критериям - она в ФБР совсем недавно, приходится подчиняться. Закусывать губы и молчать. Бывали случаи, когда девушка перебивала, но ослушаться серьезно? Ни-ни.
Ее передали агенту Кэвину Бриксу, с которым девушка совершила небольшое путешествие (район выглядел не слишком презентабельно по ее мнению. Даже для ФБР), и прошла с Кэвином в совершенно другую комнату, откуда можно было наблюдать за допросами и в случае надобности вмешиваться в них. Сидящий за стеклом совершенно другого помещения человек привлек ее внимание. Его лицо и фигуру было видно с разных ракурсов на экранах, так что ошибиться было невозможно.
- Вы знаете его? - послышался вопрос агента Брикса.
Девушка подошла поближе, глядя на мониторы с тем вниманием, с каким всегда изучала новые дела с нуля. Смотрела на экраны и по сути знакомое ей уже лицо, как смотрит баран на новые ворота.
- Нет. - "честно" призналась девушка, покачав головой и все еще с вниманием глядя на изображения на мониторах. Перевела глаза на Кэвина и снова уставилась на мониторы. - Кто он? Он имеет отношение к какому-то из наших дел?
Екатерина

running away | Эми и Энджел

Да, Энджелу определенно не был по душе этот разговор. Каждый вопрос, что задала ему сестра была для него словно солью, что сыпят на рану. Но тем же самым, была эта встреча и для нее. Она, совершенно отчаялась когда-либо встретить Энджела снова, и теперь, когда это свершилось – ей было невыносимо больно. Девушка не могла слушать то, как он оправдывает свое отсутвие, пускай, и вполне логичными суждениями. Как бы то не было, ей было все равно на все, что брат говорил. Он должен был дать ей возможность знать о том, что он жив. Но, нет Энджел решил по-своему, и в принципе перестал поддерживать с ней всякую связь. Незнание – рвет тебя на части, но к нему привыкаешь, а вот надежда – она остается всегда, даже когда начинаешь понимать, что надеяться уже не на что. Эта встреча сулила ей надежду, давала ей возможность верить в тот слабый луч света, который остался в её брате, и который мог бы  изменить все. Пускай, такой сценарий был абсолютно нереальным,
В памяти Эми всплыло громкое происшествие, что взбудоражило весь их город. Эми знала убитых ребят, как и знала, что они были знакомы с её братом. Тогда она не предала этому особого значения, поскольку была потрясена этим событием, как и все жители Литтл-Рока, и не могла критически мыслить, узнавая в жертвах жестокого убийства своих знакомых, с которыми она каждый день пересекалась в коридорах. Разумеется, о их промысле ходили  слухи внутри школы, но никто и подумать не мог,  что с ними в итоге могло случиться нечто подобное.  Сейчас, перелистывая страницы прошлого, Эми могла частично понять логику её брата, но было одно «но».
Эми

Теплая рука Эми коснулась брата. Энджел вздрогнул от этой теплоты, потому что его собственные руки сейчас были просто ледяными. Не от холода, а от волнения и напряжения. И оно хотело выйти и показать себя любыми способами, раз уж не удается обычным.
- Не важно. Не важно ей. Да ты издеваешься надо мной наверное? - парень сделал еще одну затяжку, на этот раз докуривая прямо до фильтра. - Да нашей маме было бы лучше, если бы меня вообще никогда не было. Все было бы просто замечательно. В конечном итоге ты бы оправдала их надежды. Завела семью, родила детей. Внуков, о которых она постоянно трещала.
Энджел затушил сигарету, буквально вдавливая её остатки в пепельницу.
- Тебе может и не важно, а мне важно. Важно, чтоб завтра утром вы проснулись. Я просто не верю, что ты согласна меня принять до конца. Как бы тебе не пожалеть о своем решении. Я далеко не тот, каким ты меня знала. Не тот неуверенный в себе подросток.
Кларк резко встает и нависает над маленьким столиком, упираясь руками об него так, что их лица находятся в такой близости друг от друга, что можно почувствовать дыхание, и произносит : - Я могу разрушить все, что ты строила. Тебе это действительно нужно? Потому что назад дороги уже не будет.
Энджел

Неприятности приходят парами | Джиневра и Флинн

– Да, еще есть несколько вопросов, - мало того, что он не знал, как относиться ко всему услышанному, так еще и не понимал, чего от него ждёт девушка, а ведь после такого рассказа принято ждать чего-то, какой-то реакции: возмущения, ярости, не совсем здорового интереса, слов поддержки, в конце концов. Но если вчера в переулке он был готов сказать, что всё будет хорошо, то в данный момент подобной уверенности не было, и врать Флинн не стал. Как не мог сказать о том, что ему жаль. Жаль, что ей достались такие родственники. В отличие от выражения сочувствия к той же самой смерти родителей, Джиневру Хэйвуд видел перед собой, рассматривал, пока она мыла посуду, пока зашивала пижамные штаны, которые всё равно никто уже не станет носить. – Про семью я понял.
В рамках заданного ей вопроса – несомненно. Касательно всего остального – определенно, нет. Хотя такое изложение вполне могло бы объяснить прикрывание из страха, причём вполне обоснованного, однако она ответила на сей счет недвусмысленно, а Флинн не видел поводов не верить или переспрашивать, тем более уже не играло роли, молчит она или говорит, и это понимала она сама, так что утаивать вряд ли стала бы.
– Почему ты не рассказала вчера о том, что запомнила его лицо? – даже больше, она чётко и ясно сказала, что не запомнила, и возвращаться к своим мыслям по этому поводу повторно Флинн не стал. – Почему тебе не хотелось бы рисовать его портрет? Да, я его тоже видел в проулке, но мельком, так что нормальный фоторобот с моих слов не составить, только с твоих. И, да, тебе нужен фен? Для волос.
Флинн

Времена, когда Джин жалела себя, более того, мечтала, чтобы ее пожалел кто-то со стороны, закончились еще до того, как в ее жизни начался пубертатный период. И все, что она рассказала о своей семье давно превратилось в данность, с которой ничего нельзя поделать, которая давно пережита, перемолотая и утрамбованная покоится в сундуках, задвинутых на дальнюю границу памяти, откуда не вынимается и не рассматривается под лупой в периоды душевных невзгод, хранясь там лишь для того, чтобы помнить о том, кем девушка никогда не хотела бы стать, и с кем не хотела иметь ничего общего, кроме того, что уже имела. Вопрос о том, не покрывает ли она кого-то из родственников, был закономерным и понятным. В конце концов, для большинства людей родственные узы не являются бременем, а воспринимаются как благодать и надежный тыл. И пусть девушка давно привыкла не обращать внимания на рассуждения окружающих, что это лишь вопрос времени, когда она пойдет по стопам своего «семейства», ведь от судьбы не убежать, а кровь, как водится, не водица, ей вовсе не хотелось снова слышать этот, равняющей ее с ними вопрос. По крайней мере, слышать от того, кто вчера сжал ее пальцы, сказав: «Мы попробуем», - в ответ на предложение дружить. Ведь дружба начинается с малого, - с попыток сосуществования в одном пространстве и понимания того, кем является человек, находящийся перед тобой. И ты не получишь искренности или откровенности, если не отдашь что-то взамен. Флинн предложил ей достаточную плату, чтобы девушка могла дать ему больше, чем он попросил.
Джиневра

Ton amour meurt | Каспар и Иен

Сэмюэль молчал. И Феликс, оказавшись в окружении всех этих старых вещей, наполненных воспоминаниями, не мог ничего о них сказать. Место было чужим. И Сэмюэль определенно не предполагал, что Феликсу придется хоть раз здесь побывать. По правда говоря, Феликс и сам не очень-то на это рассчитывал.
Он и не заметил, как уснул. А проснулся, когда было уже темно, а в коридоре стояла женщина с седыми волосами и внимательным лицом.
- Что вам здесь надо? - с подозрением спросила она, а Феликс вскочил со стула.
- Простите! Простите.. Я Феликс, друг Сэмюэля. Я.. Приехал на похорон. Простите, что ворвался вот так, дома никого не оказалось..
Она кивнула и даже, казалось, слегка улыбнулась.
- Сэмюэль о Вас упоминал. - Феликс неловко кивнул ей в ответ. - Останетесь у нас на время? Этот край не очень-то изобилует отелями.
- Да, я это заметил.
Пройдя на кухню, она внимательно вгляделась в лицо юноше, от чего ему стало еще более неловко.
- Будете спать в комнате Сэмюэля. Не беспокойтесь, я все еще каждые две недели меняю ему постельное белье. Не знаю зачем.. Привычка.. Это на втором этаже. А сейчас я собираюсь готовить ужин.
Феликс мало что запомнил из той ночи. Нежно-белый цвет застиранных простыней. Слезы, стекающие по носу, когда он спускался в подвал за маслом. Тихое пение насекомых, доживающих последние дни.

Каспар

Бастиан любил брата, но порой хотел, чтобы его никогда не было. Он не желал ему смерти, просто хотел нажать кнопку «delete» и избавиться от него. Не потеря, а изначальное отсутствие в чужих жизнях. В его жизни. Несбыточная мечта и малодушная слабость. Но, может быть, тогда бы мать любила его больше, ценила его заслуги, верила в его успехи. Тогда не пришлось бы прикрывать тощую задницу этого маленького пидара, который уехал в большие города, чтобы трахаться с себе подобными, пить разноцветные коктейли и постоянно смеяться. «Ах-ха-ха, Бастиан, тут так здорово! Жаль, что ты никогда не был на Таймс-сквер! Как грустно, что я не могу взять тебя с собой! Ты знаешь, я встретил парня…» Ха-ха, черт возьми. Бастиан ненавидел своего брата. Его раздражала эта показная манера веселиться, его неугомонная энергия вкупе с природным обаянием, которые доводили всех людей до предсказуемого умиления, словно ему было не двадцать пять, а три года. Ненавидел его за везучесть, за то как легко он шел по жизни, ведь с самого детства мать сделала все, чтобы он не познал трудности. Бастиан делал все по дому, с Бастиана драли три шкуры, дабы он хорошо учился и много работал, Бастиана наказывали, ему велели возвращаться домой до десяти. Сэмюэль же всегда был любимчиком. Ему разрешали играть в игрушки днями напролет, бегать по улице с приятелем из соседнего дома, смотреть телевизор до поздней ночи. Ему можно было все, ведь это Сэмюэль, он всегда был маленьким маменькиным любимчиком. 
Иен

У этого места плохая аура. Безрадостное серое небо как грязный пододеяльник натянуто над гнилого, болотного цвета землей. То и дело поднимаются из трясины и лопаются на жирной поверхности луизианской топи грязно-мутные пузыри. Деревья, похожие на похоронные кресты, покосившись, ветвями касаются воды. Тонкие ветки-волосы ивы зачерпывают грязь, а ветер разносит ее по округе. Все вокруг темно-зеленое, и цвет этот давит на психику, заставляет дышать через рот, чтобы болотные миазмы проросли в легких и пустили свои смертоносные корни во всех органах.
Здесь плохая аура. Здесь умирали люди.
Воздух полыхает желтым цветом безумия. Где-то эта дымка плотная, где-то напоминает марево – все болото усеяно этим туманом как призрачными огоньками, которые освещают дорогу в гости к Смерти. Здесь тяжелый запах, душно и влажно, пахнет перегноем и умершими животными.
Прекрасное место, чтобы избавляться от тел. Сколько тут уже нашли трупов – не счесть, а сколько еще покоится в трясине – кажется, и сам Бог не ведает. Атмосфера вибрирует предсмертными криками и смертельными страданиями, только прислушайся: за хриплым голосом неведомой птицы, за жалобной песней кукушки там они – вопли и стоны, само болото, кажется, изнывает от непосильной ноши погибших, болото словно предчувствует, что томиться ему в желтом сумасшествии – до скончания веков.
Кассандра Блэк слышит каждый крик. Кассандра Блэк чувствует каждый неслышный вздох. Кассандра Блэк видит их всех до единого.
Они гладят ее по плечам своими истлевшими руками, они рвут ее волосы своими костяными зубами, они шепчут ей свои страшные истории и поют колыбельные, от которых кровь в жилах стынет.
Иногда Кассандра удивляется, как остальные люди не видят их, таких отчетливых и настоящих, таких страшных и вызывающих жалость. Она не может взять в толк, как остальные не замечают этих призрачных, мертвых огоньков, которые плывут с кочки на кочку, приглашая за собой, но дорога у них одна – в непроходимую топь. Как остальные не различают желтого тумана, от которого зрачки становятся узкими, как точки в чьем-нибудь завещании, желтой пелены, которая, являясь следствием сумасшествия, и сама умеет сводить с ума.
Heavy rain | Кассандра

Смерть, дорогой незнакомец, право, скучна! Её призрачная субстанция витает в просторах вселенной и тугих рамках бытия, созданных продвинутым животным, имя которому «человек». Homo sapiens. Вы на самом деле считаете, что он – венец творения? Ведь все, чего он боится или не может объяснить – сводится к двум категориям: троянский ужасу или чудовищному непризнанию.
Смерть скучна настолько, что, не поверите, от неё действительно можно умереть! Она скучна до крика в своей блеклой, монолитной природе. Она холодна, как зимние месяцы в Арктике, скупа, как Гобсек, заваливший свой подвал едой, в конце концов, завонявшейся и непригодной. Абсолютно бездвижна, статична. Смерть превращает все в прах и постоянно меняет очертания стран на коричневых глобусах.
Можно уверить, что столь же скучны люди, старательно ищущие её, гуляя по дождливым улицам, заглядывая в опьяненные глазах шлюх, обнимая грязные столы таверн. А что будет, если однажды, в один из «черно-белых» вечеров, подобным ахроматичности истинного цвета, они найдут её, и столкнутся лицом к лицу? Говорят, что у смерти – страшные глаза, мутные и непроглядные, как сама бездна.
Но мы не будем говорить о самоубийцах, нет. Наша история гораздо интереснее и затесалась где-то меж средневековьем и античностью. Потому, что те, кто расстаются с жизнью поневоле, в рабстве чужих рук, те, кто погибают из-за смешного стечения обстоятельств, и есть истинное наслаждение и кровавая услада для древнего ходячего трупа, чье сердце давно не бьется, но мозг, по какому-то оккультному, мистическому таинству – рассуждает и ныне.
Interview with the Vampire | Джек

Ей снился сон...
Стояло лето, и они с Дэвидом гуляли по берегу реки неподалеку от ее дома в Йоркшире. Они снова были подростками, они любили друг друга и бродили по высокой траве, взявшись за руки. Солнце стояло в зените, и прогретый его лучами воздух обволакивал, как покрывало, но их спасала тень многолетних дубов и ив, растущих на берегу. Воздух пах полынью и полевыми цветами, дурманил голову. Все вокруг было пропитано ощущением покоя. Они говорили о будущем, и Дейв убеждал ее, что когда ей исполнится восемнадцать, он заберет ее в кругосветное путешествие. Они будут колесить по миру, любить и наслаждаться каждым мгновением жизни. Она отвечала, что это безрассудство, что сперва ей нужно закончить колледж, да и ему не помешает продолжить свое образование после школы. Они спорили жарко, но в их споре не было места агрессии: они смеялись и радовались, как могут только дети.
Вот они подошли к своему Особому Месту - тому самому дубу, под которым впервые встретились. Дэвид хотел увековечить на нем их имена, но на все его просьбы Аманда категорически отвечала отказом - ей не хотелось ранить дерево, которое росло здесь задолго до их рождения и будет расти после их смерти. Тогда он принес краску и кисть и написал их инициалы лазурно-синим и обвел в сердце. И когда во сне они оказались у дуба, надпись пульсировала, как будто нарисованный символ действительно был живым. Сердцем старого дерева. Они сели на траву и запели чистыми высокими голосами, а Аманда сама удивилась красоте мелодии. Она закрыла глаза, всецело отдавшись порыву, музыке, звучавшей у нее в голове и вокруг нее. От этого она почувствовала такую необыкновенную легкость, словно ее тело совсем ничего не весило, стало легче воздуха. И внезапно Аманда с удивлением обнаружила, что она на самом деле парит, а Дэвид увлекает ее за собой вверх, в небеса, все выше и выше. У них не было крыльев, но они могли летать высоко, как птицы - выше крон столетних деревьев, выше гор, выше облаков...
Killing me softly | Аманда

Сигареты тлели, тлело крепленое на дне бутылки. Город пах разложением, сладковатой осенней смертью, тихо шептал истории свистом рассохшихся оконных рам и шорохом дождя на сливах под крышей о смертях и нерожденных героях, о властителях ворон и о том, сколько капель крови осталось на рождественских венках из остролиста. А она достала из кармана маленький блокнот и заканчивающейся ручкой стала рисовать сказку о маленьком мальчике, который подружился с духом природы. На страницах оживали звери и птицы, маленький мальчик выпускал из капканов кроликов и поднимал птенцов в гнезда.
В том мире, где духи дружили с лисами, места для реального времени вовсе не осталось. Город огней, больной от бессонницы подсыпал в глаза песок. Моргать становилось все труднее, а в бутылке вместо вина давно поселились окурки.
Она испуганно замирает, услышав кашель. Боится, что забыла закрыть дверь и бросается назад. Нелепо размахивает руками перед закрытой дверью пытаясь отогнать дым подальше от нее, пытаясь защитить малыша от дыма, но после понимает, что лучше не будет. Загоняет половую тряпку в щель под дверью, ломает ноготь. Пытается найти себе оправдание, придумать идеальную защиту и не может. Ей остается только запираться в кухне и рисовать, рисовать, рисовать сквозь песчаную бурю историю о маленьком и добром мальчике, который смог подружиться с каждым живым существом. Когда-то давно она мечтала, что ее сын вырастет именно таким. И теперь гадала на трехдневной кофейной гуще, забытой в чашке, смог ли человек, доброта которого не знала границ, вырастить это в ребенке, которого она так давно оставила, память о котором стерла вином и рисунками. И никак не могла понять.
Рассвет застал ее уснувшей над последней картинкой, оставшейся на щеке отпечатком чернил.
оne flew over the cuckoo's nest  | Фрея

Мария была призраком, странствующим в вакууме, и жила, отгородившись от всех, словно на облаке: за годы неотступного поэтичного одиночества она выстроила свой собственный мир, в котором главными персонажами были ее книги, а теперь - и ее сын. Мало кто решался подступиться к неприступной стене, которой она окружила себя, потому что потерянный человек создает вокруг себя пустоту более глубокую, чем смерть. И ее, как скрытого социофоба, подобное положение вещей более чем устраивало. Единственное, что по-прежнему огорчало ее - это то, что она не могла слишком прямолинейно, как мужчина, относиться к сексу, потому что для нее, как для каждой женщины, на первом месте стояло увлечение человеком, возможно, его умом, его душой, его нежностью, его голосом, его телом. Она никогда не была настолько увлечена мужчиной, чтобы безоговорочно позволять ему творить с собой, что ему угодно, и, возможно, поэтому еще ни разу не испытывала оргазм в мужских объятиях; возбуждалась, текла, да, но никогда не кончала без дополнительной стимуляции. Само сочетание слов "заниматься любовью" казалось ей диссонансным: поэтично-возвышенное и эфемерное "любовь" сталкивалось и разбивалось, как пушистые гребни волн о скалистый берег, с прагматичным и деловым "заниматься", образуя какую-то уродливую, громоздкую конструкцию, от которой на языке возникало гнусное сладковатое омерзение, подобное тому, что исходит от холодных, мокрых камней во время утреннего отлива. Романтичная натура, от любви она жаждала не столько слияния физического порядка, а, прежде всего, духовного. Начитавшись дамских бульварных романов, она наивно представляла себе секс как мерные колыхания на волнах водорослей, которые хранили память о ласке океана, как неторопливые лобзания волн, хлынувших на берег приливами, как соляные накаты удовольствия в такт набегам океанских волн. Пропитавшись сладострастными иллюзиями, точно губка, как-то раз юная Мара Лерой надменно-решительным шагом, игриво цепляя руками головки злаков, с почти презрительным выражением на лице, подошла на кладбище к своему дяде и быстро и сухо сказала: "Возьми меня". Мужчина прочитал в глазах этого полуребенка откровенную похоть и в глубине души ужаснулся. Он темно покраснел и невпопад ответил неразборчивым бормотанием: "Ложись".
ripopgodazippa. | Мария

- Я хочу домой…
В глубине души Дейенерис понимает, сколь глупо было надеяться на то, что её брат изменит своё решение и, дав клятву найти иной способ отвоевать законно принадлежащий им Железный Трон, окончательно разорвёт помолвку с кхалом Дрого, но всё же не сдерживает мольбы, сквозящей в её голосе. Она не хочет этой свадьбы и, когда девушкам на выданье впору чувствовать радость и с улыбкой готовиться к предстоящей церемонии, ощущает себя брошенным на произвол судьбы птенцом – неоперённым, едва умеющим летать, оттого и швыряемым потоками ветра из крайности в крайность. Визерис хочет получить желаемое любой ценой и, не лукавя, говорит об этом, с наигранной заботой поглаживая полусогнутой ладонью висок и щеку Бурерождённой.
- И ради этого я готов отдать тебя всем сорока тысячам его всадников и их жеребцам, - каждое слово брата, безжалостно вонзаясь в чувственное сердце Дейенерис, саднит, причиняя усиливающуюся с каждым мгновением боль. Легкий, почти невесомый поцелуй в лоб отдаёт могильной сыростью и смрадом разлагающихся тел, но отнюдь не любовью, что скреплена семейными узами. Девушка провожает Визериса взглядом, в котором впервые читается не повиновение, но желание поднять бунт и, наконец, вырваться из-под гнёта деспотичного брата. Добиться этого можно лишь при одном условии, что по глупости и наивности, тщательно скрываемых за маской истеричности и настойчивости, были предоставлены самим Таргариеном. Свадьба с Дрого состоится – и теперь Дейенерис желает этого не менее, чем её брат.
“Скорее, все всадники и их жеребцы надругаются над тобой, нежели я позволю тебе и дальше мной командовать, как одной из своих шлюх…”
Моя луна и звезды. | Скарлетт

Hello, hola, γεια σας и, конечно, привет-привет-привет, дорогие и любимые жители Манхэттена! Несмотря на то, что в наши двери уже стучится осень, в Нью-Йорке царит тепло и летнее настроение - а всё благодаря тому, что каждый из вас вносит свою лепту в эту атмосферу! В постоянной колонке творчества наших талантливых жителей с вами снова я, Хайди Аддерли, преданно ожидающая носатого мужа с отпуска, где он греет свои старые косточки и отдыхает от меня. Эта неделя действительно радует нас своим обилием работ, которые лично у меня вызвали необычайный прилив вдохновения, заставили открыть Фотошоп и творить-творить-творить! Замечу, что она оказалась одной из самых плодотворных - как для меня, так и для остальных игроков, что беспрестанно радуют нас своим неиссякаемым талантом, вынуждая восторженно вопить перед экранами и сбивчиво печатать комментарии к каждому посту... Что значит "мы этого не делаем"?! Тогда пристегните ремни, дорогие: сегодня вам предстоит долгое, но отнюдь не изнурительное путешествие под моим крылом. Как гид я обязуюсь не пропустить ни единой достопримечательности и рассказать о каждой из них в полной мере. Блокноты для конспекта экскурсионного материала вам, я думаю, не помешают.
И первое, что бросается в глаза, едва мы начинаем наше увлекательное путешествие - последнее в этом летнем сезоне - очаровательное пристанище Рипли Купера, который творит не так часто, как нам хотелось бы, но всегда делает это с поразительной меткостью и оригинальностью. Я всегда любила сочетание синих, серых и белых оттенков, находя в нём свою неповторимую гармонию, оттого и комплект, сотворённый руками мистера Купера, так привлёк моё внимание. Интересная композиция,  плавно вливающиеся в неё текстуры и текст, смысл которого отчего-то показался мне мотивирующим, несомненно, должны привлечь ваше внимание и вызвать восхищение. Уверяю, что Рипли с удовольствием угостит вас чаем с круассанами, если всё же заглянете к нему на огонёк:


The тема
На следующей улице, навевающей на меня мысль о чём-то готическом, тёмном, но, тем не менее прекрасном, проживает очаровательная мисс Джек Кальдерон, которая переехала в наш славный Нью-Йорк совсем недавно, но уже успела обзавестись друзьями (и да, тут я шлю ей пламенный привет; земляк же). Мне определённо нравится её стиль: тёмные тона и яркие лица тех, кому предназначены комплекты, абстрактные пятна и прямые линии в качестве декора. Всё это, на мой взгляд, более чем свидетельствует о многогранности её таланта. Убедитесь в этом сами и не упустите шанс приобрести памятный сувенир в её магазине; уверена, мисс Кальдерон будет рада любому посетителю:
=
Say a prayer on the book of the dead.
Вы только взгляните, какую очаровательную динамику демонстрирует нам следующая работа небезызвестного вам жителя нашего солнечного города - Дианны Линн! Казалось бы, насколько простым на первый взгляд кажется комплект, но он сразу приковал к себе мой взгляд! И да, меня определённо умиляет его обрамление: оно навевает взгляд о резных краях почтовых марок, о тех временах, когда бумажные письма, пересылаемые почтой, были неотъемлемой частью жизни. Сейчас это время, к сожалению, проходит, но, тем не менее, приобрести почтовый сувенир-марку от мисс Линн и стать филателистом в свои -дцать лет  вы просто обязаны! Работы девушки настолько яркие и сочные, что просто не могут не привлечь внимание:


Я - личность творческая! Хочу - творю, хочу - вытворяю ©
Любителям изысканной одежды, несомненно, приглянется следующий пункт в моей экскурсионной программе - бутик мисс Джорджины Миллер, в котором каждый сможет подобрать комплект себе по вкусу. Сдержанная чёрно-белая гамма или же тёплые пастельные тона - подобного рода выбор не оставит вас равнодушными. Мне кажется, этой девушке под силу выполнить заказ даже для самого сварливого и привередливого клиента; что же, почему бы не проверить правильность данного утверждения? Дружно выползаем из автобуса и становимся в очередь к очаровательной мисс, дабы она и дальше радовала нас своими волшебными работами:
=
Ultraviolence.
Вы любите греческую кухню? Если нет, то мне остаётся лишь искренне посочувствовать вам: наш путь лежит именно в один из греческих ресторанов, где восхитительный шеф-повар - Зейн Гектус - творит воистину шедевры, на которые хочется смотреть и облизываться, чувствуя в себе непреодолимое желание заказать хотя бы одно блюдо истинного мастера своего дела и насладиться им сполна. Вариация ассортимента поразит любого человека, однако мне по душе горячие блюда тёплых оттенков, от которых прямо веет полыхающим жаром летнего солнца. Я покажу вам лишь одно, наиболее полюбившееся мне, но это же не значит, что вы должны ограничиться лишь им, не так ли? Адрес указан внизу брошюры, и посему я настоятельно рекомендую заглянуть к мистеру Гектусу:


II. Nothing more, than...
И от манящей греческой атмосферы мы тут же врываемся в обитель сурового "русского мужика" (русские же по определению суровы?), который творит замечательные вещи, не боясь экспериментировать с самими неожиданными эффектами и образами. Конечно же, вы догадались, о ком идёт речь? Николай Ленский, насколько я заметила, не любит отягощать свои работы многочисленными строками текста, делая ставку на лаконичность и минимализм - как в пастельных колоризациях, так и в ярких оттенках, как в превращении меня в профессора Квирелла, так и в выражении любви к Джеремае. Несомненно, он будет рад приодеть и вас, а потому для дальнейших заказов и восхищения его умелыми руками оставляю вам его визитку:
=
tell your sky I'm over it.
Не отстаёт от Николая в своём мастерстве и мистер Джеремая Ленский; на мой взгляд, они столь хорошо подходят друг другу, что их работы даже чем-то схожи. Надеюсь, однажды мы застанем появление их совместной корпорации "Lensky&Lensky", на которой они будут лишь совершенствовать свои умения и радовать всех своими восхитительными работами. И да, я без ума от того, как Джеру удаётся делать столь единые манипы, глядя на которые, не хочешь верить, что прежде эти фотографии не составляли единое целое. А комплект, нарезанный из такой очаровательной работы, смотрится вдвойне прекраснее (однажды я тоже загляну к Вам с заказом, мистер Ленский):


Mortis.
И из России - вновь в солнечную Грецию, на этот раз - в гости к Деметрии Гектус. Признаюсь, на этом пункте мой словарный запас иссяк - но это всё лишь по причине красоты тех работ, которые вы сможете увидеть мгновением позже. К сожалению, я могу продемонстрировать Вам лишь два примера, но в противном случае мы бы вечно проторчали здесь. Чёрно-белая гамма, любовью к которой я недавно прониклась, и пронзительная синева (и да, я тотчас вспоминаю драконов Дейенерис, парящих высоко в небе) - уже этого достаточно, чтобы вызвать моё искреннее восхищение:
=
четыре после полуночи
Следующий пункт назначения лежит в рамках творчества очаровательной Рене Окессон, чьи работы вкупе с работами её супруга радуют мой глаз перфекциониста и любителя графической красоты. Её комплекты смело можно считать искусством: то усердие, с которым бесподобная Рене сочетает исходные изображения в единое целое, чувствуется даже через жидкокристаллический экран монитора - верьте мне на слово или же зайдите к ней, дабы удостовериться в вышесказанном мной. Очень интересно и захватывающе наблюдать за её вариацией работ; уверена, что в скором будущем миссис Окессон нас ещё порадует, восхитит и ошеломит:


я - не один, но без Тебя просто никто
Наша экскурсия практически подошла к концу, но всё же мы ещё успеваем взглянуть на работы неподражаемой Анны Уэйт и восхититься многогранностью образов, представленных в её работах. Минимализм может проявляться в различных аспектах - и это чётко прослеживается в данном случае. Мрачноватые оттенки и повышенная контрастность вкупе с солнечным светом и лёгким танцем золотых листьев - всё это можно увидеть в творчестве Анны. Ровным счётом как и её талант. На мой взгляд, все мы располагаем достаточным количеством времени и поэтому можем позволить себе насладиться творчеством восхитительной женщины в полной мере:
=
King of Sorrow
Итак, вот мы и достигли конечной точки нашей экскурсии. Конечной, но оттого не менее прекрасной. Микки Ду радует нас на этой неделе интересной в плане исполнения работой. Меня привлекает всё: и цветовая гамма, и кадрирование самого комплекта, и виднеющийся сквозь копну волос мегаполис - несомненно, наш любимый Нью-Йорк. Меня всегда привлекали подобные работы, ибо я сама люблю экспериментировать с режимами наложения и композицией, но замечу, что не все мои работы в этом аспекте выходят столь удачными, как у Микки. Посему - искреннее восхищение талантом очаровательной девушки! Буду чаще заглядывать к Вам в гости; надеюсь, что другие также последуют этому примеру:


Where in the country’s pockets all the railroads disappear
На этом месте я прощаюсь с вами, дорогие жители Нью-Йорка. Спасибо за внимание и терпение во время нашей импровизированной экскурсии. У кого появится желание обсудить её за чашкой кофе и вкусным ужином (не переживайте, готовил Ричард, так что не отравитесь) - добро пожаловать ко мне:
=
.where the wild roses grow
Аналогичным образом можете заглянуть и к моему брату, Джеку Шнайдеру, который только постигает Фотошоп, но делает это достаточно прекрасно (помнится, в своё время я не могла работать с gif-анимацией, да и сейчас не всегда выходит). Но всё же он большой молодец, и как сестра я чрезмерно горда его успехами:


трагичная медузность бытия
Запасайтесь шарфами и кофе перед предстоящей осенью. Впрочем, здесь нам всегда тепло и без этого, не так ли?
Лёгкой недели и попутного ветра всем, кто сейчас с нами.
С вами была любящая сестра и преданный сжигатель тостеров мужа.
До новых встреч!
Х.Аддерли.

От администрации:
Добра тебе, остров, надеюсь, у тебя все в порядке со здоровьем и ты не поддался первым осенним хворям, у меня же нещадно болит голова, от того давайте попробуем кратко о главном. Начался челлендж, просьба следить за темой, созданной в эпизодах, и читать всех участников, кто знает, вдруг в вызове прозвучит именно ваше имя? На сей раз последователи течения не стали приглашать к спасению мира друзей, посчитав, что незнакомцы с задачей справятся получше. Летние истории ждут ваших рассказов, смелее, берите любую забавную/интересную/любимую вами фотографию, делитесь впечатлениями об отдыхе, давайте составим карту тех мест, где мы хотели бы побывать, вместе. Голосования ждут вашего участия, особенно это касается музыкального конкурса, но не забывайте и лучшие игры августа. Близится лотерея, голосование на самые знаменитые пары острова, шутливое голосование о героях Манхэттена, поиск плашек, статусы, награды, подарки.. что-то там еще, Каррера всего и не упомнит, да, еще графический флешмоб, продумываем себе персонажей. Манхэттен продолжает праздновать свой очередной небольшой юбилей, и упомянув о флешмобе, не могу не назвать и действующий "Манхэттен, я люблю тебя", ищите спрятанные признания, признавайтесь в постах и мы непременно вас вознаградим. Спасибо за участие в импровизированных викторинах, последние награды скоро займут места в профилях. Ребят, передавайте приветы по радио, лички ведущих всегда открыты, а у меня есть возможность сказать тут: Кит, Холли, Джорджи, спасибо за сегодняшний день, и да, сложнее всего было смотреть Джорджи в глаза и на вопрос: "кто сегодня будет победителем в журнале?", отвечать: "потом узнаешь, мы всегда храним это в секрете". Наш заплюсивший тебя небольшой коллектив, думаю, мог навести на подозрения, и сейчас они полностью подтвердились, наша новая звездочка в плеяде лучших игроков этого острова. Мне нравится Николь, ее надлом, ее история. Пиши еще, много, чаще. Вспоминай сегодняшний музей пыток - это для тех, кто торчит посты, и кафе с видами Манхэттена - для тех, кто всегда вовремя отвечает. И, несмотря на то, что Каррера навсегда останется где-то в залах с завешенными зеркалами, тебе желаю той уютной атмосферы, что царила, пока мы бесконечно ждали обслуживающую нас официантку. Спасибо, что однажды выбрала Манхэттен. За то, что ты теперь с нами. Любим.     

От соигрока: Я заранее прошу прощения, потому что писать хвалебные речи – это не мое. Причем чем больше человек достоин похвалы – тем меньше вероятность, что я смогу сказать что-то достойное. Но ты ведь меня простишь, правда? Потому что хотя я и не умею нормально говорить, я безумно рад, что ты стала сегодня лучшей. Пускай даже этот пост не написан конкретно мне, твоя игра – часть одной большой общей истории Николь и Дэвида, и я ее читаю и люблю. Сегодня ты заслужила это своим талантом создавать удивительных персонажей, потому что Николь – это удивительный персонаж. Ты заслужила это своим умением писать интересные и пронзительные посты. И ты заслужила это своей любовью к нестандартным ситуациям и настоящей драме. Было бы обидно, если бы все наши игры заключались только в познакомились, потрахались, поссорились, помирились, потрахались. К сожалению, в моей ролевой жизни такое случалось, и теперь я чувствую себя богаче и свободней, когда есть столько ярких, разнообразных, непохожих один на другой сюжетов. И я надеюсь, что несмотря на мою осеннюю меланхолию, несмотря на твои сложности с переездом, несмотря ни на что, мы сможем отыграть еще огромное количество историй, в том числе историю Николь и Дэвида, потому что она совершенно точно в числе моих любимых. Я поздравляю тебя с этой маленькой, но такой приятной победой, желаю тебе побольше вдохновения, побольше интересных сюжетов, побольше шикарных постов, побольше интересных персонажей. Спасибо тебе за нашу игру.

Рокки

Энджел

Рене

Леннарт

Марго

Летиция

roar | Кайл и Марго

Я зарываюсь пальцами в его мягкую шерстку на макушке с разрешения Кайла и понимаю, что именно за такие моменты я очень сильно люблю свою работу. Быть актрисой сложно, но увлекательно, ведь это шанс не только прожить несколько жизней, но и способ постоянно узнавать что-то новое постоянно. Я давно переросла глупые американские комедии, где мне могли предложить только роли бестолковых блондинок с округлыми формами, и вот уже не один год все мои проекты – это серьезные, интересные роли, к которым я предпочитаю кропотливо готовиться. Именно поэтому я провела так много суток в госпитале, мне необходимо было вникнуть в суть вещей, почувствовать настоящую атмосферу больничной жизни, посмотреть, как на деле живут доктора. Это было сложно и зачастую страшно. Чертовски утомительно. Даррен мрачно шутил, что я везучая, ведь именно на май выпали все диковинные случаи, все страшные происшествия, которые здорово выбивали меня из колеи. Видеть страдания людей, как они надеются поправиться, но только хилеют день ото дня, было по-настоящему больно. В стенах госпиталя происходила настоящая жизнь, там рождались и умирали люди, а я была невольным свидетелем этих событий и далеко не всегда я наслаждалась знаниями, которые получала. Но были и чудеса. Забившееся после трансплантации сердце в груди маленького мальчика, слезы матери донора, которые она роняла на эту грудь, она поднималась на вдохе только благодаря ее умершему от наследственной болезни сыну. Малыши, эти новорожденные крохи. Даррен отводил меня в родильное отделение каждый раз, когда мне становилось плохо от чужих трагедий, и мы стояли там плечом к плечу, смотря, как младенцы возятся в своих маленьких кроватках. А еще любовь, чудом для меня стала любовь и с обучением она никак не была связана, просто так вышло…
Марго

Я люблю кино, но я никогда не задумывался, как оно создается. Кухня кинематографа – мир, бесконечно далекий от меня. Поэтому я с восхищением смотрю на свою новую знакомую, которая так уверенно держится посреди этого безумия – бегающих с кисточками и платьями гримеров и костюмеров, осветителей, декораторов, фотографа с десятком объективов для фотокамеры... все эти люди и вся эта техника нужны для того, чтобы отснять всего одну фотосессию! Что же будет, когда начнутся съемки самого фильма? Сколько людей будет на съемочной площадке? Сколько шума? Сколько суеты? И как будут реагировать на это животные? Даже родившись и всю жизнь прожив в зоопарке, они привыкли, что могут укрыться от особо назойливых посетителей – спрятаться в домике или в зарослях кустарника, забраться на дерево или просто уйти вглубь вольера. На съемочной площадке на них будут направлены видеокамеры и софиты – спрятаться не выйдет. В какой-то момент я даже решаю, что идея со съемками – полный бред, и нужно срочно что-то делать, чтобы спасти питомцев от пристального внимания и стрессов.
Но потом я вижу, как Джулио – самый старший и самый активный из тигрят, - мирно дремлет на руках у Марго, а остальные котята гоняются друг за другом по съемочной площадке, сбивая с ног персонал, сшибая штативы, да еще с таким визгом, что людям приходится кричать и переспрашивать друг друга. Тигрятам нравится новая обстановка, они в восторге от того, что каждый норовит погладить их и приласкать, и я немного успокаиваюсь. Но все равно стараюсь не упускать их из виду – никто не знает, что придет котятам в головы в следующую минуту.
- Да, - киваю я в ответ Марго и улыбаюсь, принимая Джулио из ее рук. Котенок зевает и потягивается, выпуская наружу острые коготки и царапая мне грудь.  – А вы ему нравитесь – иначе он ни за что бы не успокоился.
Кайл

I`m not a heartbreaker, I`m a brainfucker | Дамиан и Маргарет

Пока из коридора доносились голоса и слышались женские довольные смешки, инстинкт самосохранения решил напомнить о своем существовании и вынудил задуматься о том, кто мог бы напугать или заставить нервничать его обладательницу.
Наркоман?
Маньяк?
Убийца?
Извращенец! – выдает подсознание сразу же, как только свет лампы из коридора позволяет разглядеть лицо того самого «партнера». Им оказалось то самое зеленоглазое такси, которому посетительницы анонимных вечеров имени К. Грея, готовы были хором пропеть: «а ты вези меня, вези», тот, чей галстук ушел на растерзание похотливым дамочкам в цветастых блузах.
Мама дорогая, неужели никого другого не нашли? Нет что ли больше мужчин в американских селеньях?
Уверенная в том, что останется неузнанной местным мачо и, видимо, специалистом широкого профиля, Маргарет и вида не подала, что узнала в брюнете вчерашнего «Кристина». Это всего лишь случайность. Дэй смотрит на мужчину исключительно с научным интересом, пытаясь понять, что же в нем было такое, что даже ботаничка Тиффани пребывала вне себя от восторга, а девушкам, стоящим в коридоре можно смело вместо зрачков пририсовывать пульсирующие сердечки. А что уж вспоминать про вчерашних дам…
- Познакомьтесь друг с другом и как будете готовы, нажмите на "старт", - от волнения у Тиффани дрожал голос. Она указала пальцем в сторону ноутбука, к которому был подключен проектор и продолжила, - Вам нужно ответить будет на десять вопросов, которые появятся на экране. Все происходящее в этой комнате будет записываться на камеры и позднее Ваши ответы будут проанализированы специалистами. Анонимность и полную конфиденциальность мы гарантируем. Если что-то понадобиться, то только скажите, – последние фразы были обращены не к Маргарет. 
Маргарет

Ему пихнули какие-то бумажки, а после и в комнату с минимумом мебели, больше похожей на комнату для допросов стандартного боевичка. Дамиан, повеселев от одной мысли, что удрал от Дмитрия обожал весь мир, от того благообразно уставился на девицу напротив, у нее были такие длинные ноги, что Каррера уже возжелал ознакомиться с.. грудью.. жизнь налаживалась.. обоже нет!
Перед ним сидела та самая сумасшедшая, что содрала с него галстук!
Куда ты дела мой любимый черный галстук? - вопит сознание Карреры, пока голос одной из его сопровождающей что-то говорит об эксперименте. Он же сожалеет об одном, что не знаком с отрыжкой кинопрома о пятидесяти оголтелых девицах, а значит, не догадывается, для чего используется подобная комната в их сознании. Хотя, "давай сделаем это по-быстрому" вкупе с захлопывающейся дверью уже подкидывает дурные мысли, и не то, что Каррера был бы против того, чтобы им попользовалась эдакая сексапильная, пусть и ненормальная брюнетка, но не на виду же у всех!
Он осторожно жмет на кнопку "старт" и читает краем глаза:
В отношениях вы предпочитаете доминировать или подчиняться?
Никаких нервов не хватает! Он подскакивает, решив, что даже соскучился по Дмитрию и идет к двери:
- Прекрати меня преследовать! - оскорбленно выдает он и хлопает за собой дверью.
Дамиан

The Grand Game | Ева и Тони

Я совсем перестал писать
Прошло много времени с момента последней записи. Так странно. Жить без тебя дорогой дневник. Во времена моего обучения в Башне не проходило и дня, чтобы не оставил пару строчек о том как прошел минувший день. Какие радости и горечи он принес. Но после того как мне удалось пройти истязание все изменилось. Меня стала поглощать жажда знаний. Раньше я не замечал за собой этого. Просто наслаждался жизнью и учился спустя рукава. Но Тень все изменила…она перевернула мою жизнь. И заставила задуматься. Что если бы я пошел на сделку с Крысой? Храмовник бы просто взял и вонзил меч в мое тело. Нанес удар. Который стал бы последней в моей жизнью. И я понял, что это не единственная опасность, которая может меня ждать. Множество демонов желают заполучить в качестве сосуда магов. Об этом нам повторяют с самого первого дня, как мы попадаем в башню. Но тогда это кажется таким незначительным. Демоны? Сказка которую нам рассказывают, чтобы запугать. Храмовники ведь нас ненавидят. Своей святой непоколебимой ненавистью. А старшие чародеи всегда пресмыкаются перед ними. Но тогда. В тени. Я встретился с этими сказками как наяву. И это мне не понравилось. Демоны. Это зло. Самое настоящее зло которое искушает нас. Они играют на наших чувствах. Испытывают нашу волю. И одному только Создателю известно, как же сложно мне было сопротивляться. А это Крыса. Всего лишь Крыса. Андрасте. Сбереги меня от встречи с Демоном  Желания. Ибо я сомневаюсь, что смогу ему противостоять. И тогда я понял. Что совершал слишком много ошибок. Жил наслаждаясь моментом. Но нельзя было и дальше так продолжать. Мне нужна была сила.
Тони

- Лелиана? – Следовало бы поставить точку в конце строки и обернуться на голос, но сидящая за столом рыжеволосая девушка не шелохнулась, только кончик пера, который всего пару мгновений назад чуть поскрипывал от нажима, выводя букву за буквой, застыл у самого края закончившегося листа. Мысль ускользала, и взор светлых глаз пробегал от строчки к строчке в надежде ухватить ту хотя бы за самый край.
- Лелиана, - горячее дыхание обожгло ничуть не меньше чем прикосновения  Маржолайн. В  умении подкрадываться со спины ей не было равных, как и в умении прикасаться так, что перо выпадало из ослабевших пальцев, как бы ты не старалась его удержать. И даже если бы хотелось немного разозлиться, на то, что последнее слово в строке, на испещренном мелким подчерком листе превратилось в безобразную чернильную кляксу, не получалось. Лелиана лишь слегка прогнулась в спине и откинула голову назад. Маржолайн стояла по левое плечо от нее, с губ орлесианского барда не сходила таинственная и покровительственная улыбка, ее руки покоились на оголенных плечах Лилианы.
- Ты опять не спишь, - в ее голосе не слышалось осуждения или недовольства, скорее забота о той, кто сидел перед ней, почти нагой, в комнате, где догорал камин, и едва ли давала свет одна единственная подрагивающая своим огоньком свеча, при свете которой, Лелиана что-то пыталась записать на бумаге.
- Прости меня, Маржолайн, - Лелиана накрыла своей ладонью руку подруги, что покоилась на ее плече и прикрыла глаза.  – Столько мыслей, что они просто не успевают покинуть мою голову до сна.
Ева

L'insoutenable légèreté de l'être | Нора и Арчи

Он оставил машину в двух кварталах от дома, чтобы, если что, никто из родителей или соседей ее не спалил. Следующим квестом, к счастью, уже хорошо отработанным за годы практики, стало незаметное проникновение в дом. Перед тем, как уехать, Арчи предусмотрительно переставил садовую стремянку к западной стене дома, где находились их с Норой комнаты. Он выглянул из-за угла, чтобы удостовериться, что в эту минуту никто не торчит на кухне, окна которой как раз выходили туда, где отрока не должны были увидеть. К счастью, путь оказался чист. Схватив стремянку, парень, изловчившись, подставил ее на выступ террасы заднего двора и, взобравшись выше на несколько ступенек, схватился за оконную раму лоджии, подтянулся и влез наверх, разорвав при этом пиджак по шву под подмышкой. Впрочем, пиджак был последней вещью в жизни будущей рок-звезды, о сохранности которой он парился. Дверь в комнату была расчетливо приоткрыта на гребенку, которую Хит без труда поднял пальцем снаружи. Действовать нужно быстро — тусовка грозила начаться уже через пятнадцать минут. Если не успеть, весь нормальный алкоголь расхватают.
Парень быстро скинул с себя удушающе неудобный костюм и оставил его почивать в небрежно скомканном виде на разобранной постели, после чего быстро нацепил на себя первые попавшиеся под руку джинсы и майку. Нашарил под поддоном ящика рабочего стола сигареты и сразу сунул одну себе за ухо, намереваясь скурить ее по дороге на тусовку, а пачку с зажигалкой втиснул в карман толстовки, которую очень кстати обнаружил на спинке стула и тотчас надел на себя. Напоследок Арчи определил любимую электроакустичку в походный чехол и, в общем-то, был почти готов так же незаметно ретироваться на запланированное мероприятие, когда его вдруг прервал шум у входа с лоджии. Хит вздрогнул, резко обернувшись на звук, и узрел явившуюся ему фурию в лице сестры, не преминувшей тут же толкнуть свою блистательную речь. А вы чего хотели, президент школьного совета же.
Арчи

И она на полном серьезе думала, что сможет остановить это чучело, когда у того в голове вместо хоть сколько-нибудь связных мыслей вертелся комикс со сменяющимися изображениями бухла и девочек? Изредка правда можно было заметить проблеск разума, но приглядываться приходилось довольно таки сильно, вот только очки остались сиротливо лежать на столе, а без них Нора могла разве что полагаться на инстинкты и сердито поджимать губы, понимая, что ничего у нее не получается. Опять. Но как такое вообще возможно? Как она в свои восемнадцать могла справляться с сотнями учеников, да и некоторыми особо наивными учителями, а с единственным братом, раз от раза терпела полное фиаско? Мало того, шла у него на поводу, ведясь на фокус, который он проделывал с ней с самого своего рождения? Даже будучи годовалым сосунком и отнимая на себя все внимание обитателей дома, он избегал гнева и ненависти своей сестрицы благодаря этой беззубой и кривой улыбке, буквально источающей простодушие, сердится на которое попросту глупо, а бороться бесполезно. Но Нора была бы не Норой, если бы оставила свои попытки сделать из этого гамадрила человека.  Когда-нибудь ведь должно получиться? А что же оставалось делать сейчас? Бороться с желанием уподобиться пещерным женщинам и не запустить в убегающую подальше от дома макушку чем-нибудь тяжелым? Была бы на дворе осень, яблоня лишилась бы одного из своих детой в угоду минутной слабости молодой девушки, вот только осенью ее, скорее всего, здесь уже не будет. Оставалось только вытащить из-за уха подаренную сигарету, чтобы не потерять, и спешно направиться в свою комнату, с силой и грохотом захлопывая за собой дверь лоджии, да так, чтобы стекла затряслись.
Нора

Пока смерть не разлучит нас | Рэй и Элеонор

Из глубины зеркала на неё смотрели все тридцать девять прожитых лет. Каждый в отдельности пристально наблюдал за оригиналом, дающим такое объёмное многогранное изображение, состоящее из мелких морщинок вокруг глаз, едва заметной недовольной складки у губ, практически невидимого нотного стана над бровями, видимо, слишком часто меняющими своё выражение, чтобы кожа до сих пор оставалась гладкой. Кроме таких пока еще легко маскируемых мелочей возраст выдавали чуть прищуренные глаза, придирчиво осматривающие отражение, а из зазеркалья и саму Ингрид. А заодно чёткие отточенные движения пальцев, ничем не уступающие твёрдости рук любого врача в операционной, пока под ладонью со скальпелем бьётся живое сердце. Хотя, пожалуй, последнее можно было легко счесть за комплимент собственному мужу, а потому Ингрид отказывалась от сравнения, мягко и умело тоном, румянами и бледным карандашом стирая со своего лица как ластиком год за годом. Над зеркалом туалетного столика на первый взгляд чересчур ярко светили лампы, высвечивая на коже лица любую, даже малозаметную бороздку, которой быть не должно. По всем параметрам освещение считалось самым невыгодным из всех возможных, но Ингрид предпочитала его всем остальным именно за неприкрытую правду, высвечиваемую с особой скрупулёзной тщательностью, которую она особенно любила. Как только машина времени останавливала свой бег назад, она любовалась результатом, ибо прекрасно понимала – ни одного неудачного кадра или ракурса не будет. Только потом лампы можно было слегка приглушить до мягкого тёплого комнатного света, добавляющего еще несколько вуалей на её возраст, теперь спокойно и размеренно плескающийся разве что во взгляде, в повороте головы или всё той же чуть вздёрнутой брови. Над чем бы ни работала Ингрид, будь то компания или собственная внешность, оплошностей или ошибок она предпочитала не допускать, а для этого требовалась каждодневная работа. Периодически у неё возникало мимолётное желание вырвать язык у каждого, кто назвал бы её простой. Но чаще всего подобной чести удостаивался именно муж, а не каждый мужчина после стольких лет брака мог похвастаться настолько устойчивым чувством от жены, и не суть важно, в какие тона оно оказывалось окрашено.
Элеонор

Она настойчиво осталась стоять, красноречиво ожидая, пока он переведет на нее взгляд, но в этом не было необходимости - Рэймонд видел ее перед собой ежечасно, мгновение за мгновением она всплывала в его сознании, выматывая душу даже в то время, пока ее материальная оболочка находилась за пределами его видимости. И закрой он даже глаза, положения бы это нисколько не спасло; Ингрид въелась в его разум как необратимая коррозия, неотступно поражая его усталые, но все еще свободные от этого недуга остатки. Загнав когда-то себя в смертельную ловушку, теперь мужчина не сомневался в собственном лицемерии, когда пребывал в уверенности, что действовал против своего желания. Как бы самонадеянно ни прозвучало, но он прекрасно знал о масштабах опасности, исходящей от жены, но все же без колебаний шагнул на этот путь.
Рэй растянул губы в приятной улыбке, глядя сквозь зеркало куда-то вглубь фальшивого естества, туда, где позади его сущности наплывала бездна мрака, подобно темному ореолу окаймляющая его силуэт:
- Каждый раз ты говоришь мне об этом и каждый раз я отвечаю, что ненавижу смокинги. Уже почти семейная традиция, неправда ли, Анджи? - он наконец пересекся взглядом с женой и улыбка криво съехала. - Хватит, - отрезал он, приспуская, несомненно от большой любви, чересчур затянутый узел до адекватного диаметра.
Такси уже подъехало, чуть раньше необходимого, и даже известило о своем прибытии - несомненно, водитель пребывал в кровных узах с датским родом Иверсен, каким-то чертом занесенным на берега Америки. Сам Макинтайр видел свою родню хорошо, если трижды, уже после свадьбы, на которой те не присутствовали, и впечатления о них остались не самыми радужными: краткое время после визитов, его дорогая Ингрид начинала казаться ему крайне эксцентричной особой поведения легчайшего до невесомости, в сравнении со всей ее семейкой, приводившей в такое уныние, что возникали мысли о жестоком геноциде всех датчан без исключения, чтобы окрасить их существование хотя бы парочкой багровых оттенков.
Рэй

Он сидел в дальнем углу. Почти без сил, хотя вроде бы только что замок пел и торжествовал. Но чары, наложенные королевой, забрали не только то, что он дал, но и то, что у него оставалось. Жалкое, слабое подобие того, кто одним взмахом руки уничтожал армии и пугал видом любого смельчака. Забавно, но он был похож на человека. На того, кем был сотни и сотни лет назад. Копией куклы, что держала королева в своих руках.
Он слышал, как кто-то идет. Шаги были не брата, и уж тем более не королевы леса, которая порхала, едва касаясь ногами земли. Нельзя было сказать, что шаги были тяжелыми, но тот, кто шел, делал это уверенно. Он точно знал, куда и к кому в дом он попал. Оставался только вопрос, зачем он пришел.  Альберт поднял взгляд, услышав чуждое ему имя и только потом понял, что звали его. Темный, а является он уже таковым? Он не чувствовал ни силы, ни желания быть кем-то кроме себя самого. Если так подумать, то это было всегда с ним, а во дворце он жил, потому что его душа хотела, чтобы он делал то, что делал. Он никогда не стремился быть Темным, это был лишь титул, которым наградили его люди. Он всегда делал то, что хотел и, что главное, замок не возражал. Наоборот до этого Темного еще никогда ранее он не был настолько пропитан силой, кровью и плотью.
Клетка отворилась. Нет, дверь не вылетела, не покорежилась, она просто открылась впуская внутрь человека. Альберт усмехнулся. Герой пришел. Как всегда опоздал. И Темный точно не знал лучше так или чтобы он никогда не приходил. Сила дворца метнулась внутрь, потому что ее больше ничто не сдерживало. И пришел ответ на такой недавний вопрос. Уж лучше никогда. Сила все еще принадлежала архитектору но была поделена на двоих. И теперь хотела быть единой.
-Зря ты пришел, Герой, - Темный оказался слишком близко к гостю, сжимая его горло. Самым простым и логичными было убить мальчишку. Отдать его силу дворцу, кровь земле, прах ветру а душу зеркалу. Часть души вернулась бы обратно к Альберту. И не было бы больше ожиданий. Именно поэтому пальцы все сильнее сжимались вокруг шеи человека, но внезапно они замерли. Остановили свое движение. Мальчишка не был виноват в там, что его избрали, так же как и не был виноват брат, что он его убил когда-то.
- Ты ничего не знаешь, Джон, и ничего не понимаешь, - снова, как тогда в ледяной деревне Темный склонился к мальчишке. Да был еще один способ забрать то, что архитектор отдал ему. Забрать так же как и отдал.
behind closed door | Себастьян

Поначалу казалось, что с этим можно смириться. Джек Шнайдер жив, здоров и полон сил, он не голодает, работает, и, судя по его виду, такая жизнь его вполне устраивает. Но чем больше брюнет вглядывался в глаза своего супруга, выражающие лишь полное непонимание происходящего и удивление неожиданным визитом незнакомца… Незнакомца, в том была самая большая проблема. Тонкой иглой сердце кололо в груди, от чего хотелось прямо на этом самом месте согнуться в три погибели и обнять себя, как сумасшедший в борьбе с очередным истерическим припадком. Тело все еще лихорадило от напряженных до предела нервов, готовых вот-вот порваться под таким натиском событий и чувств, еще чуть-чуть – и воля северянина будет сломлена. Но он не собирался сдаваться, не сейчас, он свято верил в то, что еще немного - и в этих бездонных зрачках появится искра осмысления, в мозгу всплывет знакомый образ и все станет на свои места. По-другому просто не могло быть, их история не может закончиться на этом чертовом ранчо в чистом поле вот так.
Ледяными бледными ладонями Лиам коснулся горячих и сухих щек Джека, притягивая к себе, не отрывая взгляд лазурных голубых глаз, прижался к влажному лбу своим, не давая пугливо отстраниться, стараясь говорить не так, словно вот-вот не сдержит слез, а спокойно и ласково, как ребенку, проговаривая:
- Джек?
Стойкое желание прикоснуться к обветренным губам, снова почувствовать их вкус, убедиться, что все это не очередной сон, грозивший закончиться, как и предыдущие, сплошным кошмаром, не оставляло ни на минуту.
- Ты узнаешь меня?
Пальцы медленно скользят по лицу, очерчивая подушечками скулы, проходя по вискам, задевая бархатную кожу уха и зарываясь в черные смоляные волосы, все такие же мягкие, словно мужчина все еще оставался прожженным метросексуалом, и даже в такой глуши, омываясь ведром воды из скважины в предбаннике, пользовался только самым дорогим шампунем.
- Прошу тебя, скажи, что помнишь. Что знаешь, кто ты и кто я.
Ну же, ответь мне, Джек.
kær kveðja | Лиам

У каждого из нас есть свой шанс. Шанс на то, чтобы сделать свою жизнь лучше. Шанс найти то или что, что сможет сделать нас счастливыми. Шанс на свое будущее. И шанс, чтобы отомстить за свое прошлое. Всему всегда есть своя причина? Невозможно с этим не согласиться, как и с тем, что у Аспен эта причина была не то, что значительной, а самой, что ни на есть, весомой. Прошлое тянуло ее на дно, как огромный камень, который привязали к ногам этой девушки. Теперь ее тянет вниз, на самое дно океана, куда Аспен погружается день ото дня. Ей уже едва должно хватать воздуха, чтобы не захлебнуться в воде, но женщина все равно продолжается держаться. Продолжает держать в руках свой шанс, свою возможность отомстить, и уж поверьте, разгневанная и обиженная женщина куда хуже, чем дьявол. Не стоит обижать тех, кто может причинить вам боль. Сколько же лет было Алистеру? Триста-четыриста? Аспен знала точный ответ на этот вопрос, но все же никак не могла понять, почему за столько лет своей жизни он так и не понял, что за все приходится платить? За каждую ложь. За каждое предательство. За каждую смерть, коих в его жизни было не мало. Смерть ее родных - не глава и даже не страница, а так, всего абзац в жизни этого вампира, в то время как для Аспен это была целая книга, от которой остался лишь пепел. Раскаленные угли. Аспен, не боясь боли, шагает по ним. Медленно, но верно подбираясь к Алистеру со спины, чтобы затем всадить ему кол между лопаток. А он и не подозревает. Он живет своей жизнью, в свое удовольствие и ни в чем себе не отказывает. Пусть наслаждается последними деньками. Перед смертью ведь все равно не надышишься, а в раю не накупаешься перед тем, как отправиться в кромешный ад. Аспен предоставит Алистеру туда билет в первом вагоне и лично проводит прямо до ворот, где ему придется сгореть, только в пламени ли ада или в пламени Аспен? Еще неизвестно, что на самом деле хуже.
.теперь, когда мы наигрались и во врагов | Рене

Препарировать чужую душу – это искусство, доступное далеко не каждому, и не каждый готов взять на себя ответственность за то, что найдёт в глубинах человеческой психики. И ты не можешь никак защититься от этого, ты не можешь быть уверенной, что не испачкаешься в чужом безумии, которое не завораживает, а утомляет. Габриэлла не сразу пришла к тому, что нужно уметь принимать чужую боль, как дар, подпитываться от неё, набираться сил и опыта. С каждым новым пациентом Элла по чуть-чуть теряла себя, наполняла частичками своих «гостей», которые с радостью отдавали ей всё, что могли отдать. Самое забавное, что самыми сильными личностями обычно были те, от которого этого не ждёшь, те, кто смотрит на тебя исподлобья, ожидая удара. Они раскрывались, как чаша цветка, преподнося сладкий нектар, который Габриэлла принимала – величественно и надменно, щуря умные серо-голубые глаза. Иногда приходилось исполнять роль вершителя судеб, принимая чужую жизнь в свои руки, даря успокоение – вечное, слепое, нежно и прекрасное.
Интересно, кто мог бы подарить такой же покой ей? Мюллер редко сомневалась в своих силах, но порой она чувствовала, как в ней пульсирует комок чужой грязи и боли, с которым так сложно справиться, если ты не умеешь держать спину прямо. А она умела это как никто другой, но со временем её всё больше тянуло к земле, и сделать с этим было ничего нельзя. Софи… ах, Софи была тем самым камнем преткновения, потому что была отлична от любых других пациентов Габриэллы. Берг погрязла в своих страхах, и Мюллер могла видеть, как густой сироп – карамель подкрашенная кровью? – заливает её по самый аккуратный лоб, оставляя после себя тёмно-алые полосы. Дьявольское семя, дитя Сатаны, вот кем была София, и в какой-то мере Габи была готова поддержать эту иллюзию – тошнотворно и гнилостно воняющую запретным откровением.
Ой, колесо, вертись на стальных шипах!.. | Габриэлла

Вдох и немедленный выдох, мне катастрофически не хватает воздуха и кажется, что вокруг шеи затягивается невидимая удавка. Я так волнуюсь, что руки почти дрожат и микрофон того и гляди вылетит из них на пол. Ты сидишь где-то там за тяжелым занавесом и ждешь развития событий, а я начисто растерял всю свою уверенность и все мои силы уходят только на то, чтобы не подавать виду. Дети тоже волнуются, сбились нестройной стайкой и смотрят на меня, словно я могу их успокоить. Кто бы меня успокоил. Мне сейчас очень нужен ты. Увидеть твою ободряющую улыбку и почувствовать уверенную руку на плече, только так я смогу взять себя в руки и ничего не испортить, но в этот раз мне придется справиться одному. Ради тебя. И я улыбаюсь детям, прикладывая палец к губам, чтобы не шумели пока мисс Эдмунд аккуратно выстраивает их на сцене, а самая маленькая девочка цепко хватается за мою руку. Для нее я большой и сильный, за меня стоит держаться, шепчу ей тихонько, что все будет хорошо и делаю шаг вперед, навстречу к загорающемуся свету. Он на секунду ослепляет меня, заставляя зажмуриться, а затем я вижу тебя и вдруг становится спокойно. Не знаю почему, я просто больше не боюсь. А ты смотришь на меня так как в тот самый первый день: удивленно и радостно одновременно, все еще не понимая, какой же сюрприз тебя ожидает.Настоящее счастье - это видеть улыбку на лице того кого любишь больше всего на свете и даже больше собственной жизни. Я уже не вижу как тебя обнимают и поздравляют друзья, но знаю, что ты не отрываешь от меня взгляда. Ты еще не видел меня таким, не знаешь, что такое умеют дети и наверняка удивлен, что строгая мисс Эндмунд все это позволила. И не нужно было чуда, чтобы ее уговорить, она тоже тебя любит. По-своему и, конечно, никогда в этом не сознается, но я знаю правду и даже обычные ревности не всплывают в душе. Сегодня все неважно кроме улыбки на твоем лице. Музыка ненавязчиво захватывает меня в свой плен и я концентрируюсь только на мелодии, нельзя пропустит момент вступления. Первыми начинают дети. Немножко сбиваются вначале от волнения и маленькая ладошка в моей руке дрожит, но потом они так дружно смелеют, что мне остается лишь только тихо поражаться гибкости их характеров.
Il futuro ci appartiene | Тьерри

- Мистер Мороз’ов, - протянула руку тыльной стороной ладони Эммануэль для приветственного поцелуя, но затем почему-то одернула ее и выставила для обычного рукопожатия, - Приятно познакомиться с Вами лично, - она впервые взглянула на него, медленно поднимая глаза, скрытые за угольными ресницами, вверх. Секунда… Две… На губах проступает улыбка, а щеки наливаются поддельным румянцем. Маттео удовлетворенно усмехается, наблюдая за реакцией Морозова на превосходные способности своей дочери – «Родись бы она в другом столетии, из нее бы вышла прекрасная куртизанка».
Канада, Юкон, 30 км от города Уайтхорс, утро 3 марта.
Эммануэль знает, что играет с огнем и очень, очень рискует. И дело даже не в том, что она приехала в лесную глушь, туда, где обитают голодные до женщин работяги, в полном одиночестве. Дело в том, что она нагло лжет. Мысленно она много раз проворачивала у себя в голове различные варианты развития событий, от крайне удачных до весьма трагичных, но все они были объединены одной вещью – Морозов не станет искать правды о том, кто стоит за спиной Эммануэль. Не станет проверять подлинность ее слов и то, правда ли нуждается в ее услугах именно отец, а не, скажем, она сама; просто потому, что сейчас не обладает, скорее всего, ни связями, ни средствами, дабы узнать такую информацию. В прошлом, в том, где Алексу понадобилась помощь итальянцев, эта темноволосая бестия была верным приспешником Маттео и тем человеком, который всегда стоял за его спиной чуть ближе остальных людей – вне всяких сомнений, это говорило о том, что они крепко-накрепко с ней повязаны. В настоящем, где Эммануэль скрывалась от собственного отца и рисковала быть мучительно истерзанной им в случае поимки, она вела себя так, будто бы ничего не случилось, будто бы ее путь в Канаду лежал не из Нью-Йорка, а из солнечного Милана, прямиком от доно с важнейшим поручением. И она сделает все, чтобы Морозов как можно позже (а лучше – никогда) не узнал об ее обмане. Все было спланировано слишком хорошо. Все, кроме следующих секунд.
Savages | Эммануэль

Аллоха островитяне! Я вас категорически приветствую. Мое вам с кисточкой. Как вам эта осень м? После знойного лета, небось, не всем то по душе пришлась такая резкая перемена погоды, особенно для чувствительных до перемен людей. Ну, а мне хоть бы хны. Осень – это мое время года и я кайфую от души. Вот бы еще неписец сгинул аки нечистый, и в этом меня поймет каждый третий, страдающий от подобных приступов. Ну да не будем заморачиваться посоны, пнем черную кошку под зад, и будем круто жить вопреки всему назло. А у меня сегодня на мягком диване очередной любитель черно-белой гаммы и туманных текстур Николай Ленский, человек, работы которого привлекают своей простотой и особой атмосферой.
Стандартный вопрос, который лично меня всегда интересует в большей степени - как давно ты окунулся в мир фотошопа (в реалиях ФРПГ)?
Довольно забавная это была история.)
Если очень обобщить, то установить фотошоп меня вынудили определенные жизненные обстоятельства, а если упростить, то мысль "а я чо, не смогу чоле?" хд Вот так идиотские и никому не нужные амбиции доводят людей до фотошопа. Если не ошибаюсь, то мой первенький фотошоп мне героически добыл еще Зейн, потому что я тогда в этом не разбирался от слова "вообще". А с того момента, получается, прошло уже два года. Опыта у меня, правда, мало.
Ну не скажи. Работы у тебя красивые, интересные, атмосферные, так что не надо мне тут ляля.
Еще такой вопрос: когда ты открываешь фш - у тебя в голове уже есть определенная идея или все приходит в процессе работы? И что вдохновляет тебя непосредственно на сам процесс? Это музыка, фильмы, цитаты? Может быть, сами внешности или человек (персонаж), которому делается подарок?
Если я хочу пофотошопить сам, а не по принуждению хд, то чаще всего сначала в голове возникает некоторый образ, картинка, для которой уже потом я пытаюсь подобрать исходники, фон, оформление. Получается это далеко не всегда, и тогда я дико психую.
В процессе работы, к сожалению, редко что-то приходит. Я не могу открыть фш и с мыслью "опачки, надо что-то намутить" сделать что-то толковое. А вот сами персонажи вдохновляют часто. Собственно, из того, как я вижу их, в голове и рождаются образы.
Обидно бывает, когда очень хочется сделать кому-то подарок, но как ни стараешься, не можешь ничего придумать.
Думаю, это печаль многих фотошоперов, когда вроде, как и идея есть, но конечный результат совсем не радует глаз. Спишем все на «сегодня просто не мой день».
Окей, поехали дальше. Как на счет внешностей, есть такие с которыми тебе работается легко? А за какие ты бы не стал даже и браться?)
Проще всего мне, конечно, с внешностями, которые я люблю. Например ту же Еву Грин или Дарлу Бэйкер я могу фотошопить до скончания века, потому что они мне жутко нравятся. Но личные пристрастия - не главное. Если честно, тяжелее всего мне даются неформальные внешки. Например, тот же Эш Стаймест, которым играет Джереми. Я отдушински люблю Эша, но фотошопить его мне нереально трудно. Чего стоит только найти один дельный исходник среди стога кривляющихся татуированных мордашек.
Есть определенные внешности, с которыми я не стал бы работать. Например, мне было бы трудно фотошопить длинноволосого юношу, похожего на девушку. Я к подобного рода внешкам неприязни не испытываю, но в голове никакие идеи на их счет обычно не возникают. При виде исхов просто в ступор впадаю.
А что скажешь насчет текстур  фонов и прочего материала, с которым обычно работаешь? Какие здесь предпочтения по тематике, цветам, мотивам?
Черный, больше черного, самый черный. В черно-белой гамме есть все необходимое, я считаю. И нет, весь этот фарс с тленом не натянут, у меня действительно душа лежит только к мрачным текстурам и глубоким темным цветам. Приятнее всего делать работы вроде той, что я Масе как-то подарил. Это вообще услада для сердца. Но иногда я понимаю, что персонаж, для которого я делаю подарок, ничуть не вяжется со всем этим, и мне приходится с плачущим котиком в душе мутить что-то более подходящее.
Еще я уважаю фиолетовый и загадошно-зеленый, очень люблю дымчатые и тканевые текстуры. В общем, спросите Ками, она эксперт по моим работам и явно лучше в них разбирается х)
Было в моих фотошопных делах и такое время, когда меня серьезно прессовали на тему тлена, говоря, что надо делать работы более яркими. Наверное, нормальной реакцией было бы взгрустнуть, смириться и начать лепить что-нибудь жизнерадостно-цветастенькое, но я сделал все наоборот и в моих работах стало еще больше черного.
Я считаю, что в работах выражается взгляд автора на мир, если просмотреть сразу несколько, то будет виден какой-то определенный стиль, отличающий его одного. Поэтому мне не нравятся работы "под копирку", пусть даже они будут насыщенны яркими и сочными цветами. Фотошоп - это тоже самовыражение.
И в этом я с тобой абсолютно согласна.
Если взять все твои работы, сколькими процентами из них ты удовлетворен целиком и полностью?
Ни одной.
Нет, конечно, сразу после того, как я сделаю что-нибудь особо удавшееся, у меня бывает состояние вроде "да эта работа в принципе ничего", но оно пролетает также быстро, как световой день зимой в рабочее время, и я снова возвращаюсь к "ну что за дерьмо".
Не гоните беса барин. На мой взгляд, у вас весьма недурно получается. Так то.
И напоследок, несколько слов, пожеланий для наших мастеров и тех, кто только собирается освоить фотошоп.
Мастерам желаю продолжать совершенствоваться, потому что стояние на месте - это регресс. Всегда можно научиться чему-то новому, открыть что-то уникальное. Иными словами: классненьковости никогда не бывает много.
Для новичков главное, я считаю, СЛУШАТЬ СЕРДЦЕ х) господи, чувствую себя героем эпического американского фильма. Ну, одного сердца недостаточно, конечно, потому что нет результата без практики. Нельзя останавливаться, даже если работы кажутся уебищными. Это как с языком: если забыл о нем на год, то все, пизда рулю.
Для тленистого настроения кидаю одну из любимых песен, всем уютной осени.)
[audio]http://pleer.com/tracks/2476102e2Dz[/audio]
Дзенькую бардзо, и желаю тебе ведрами таскать вдохновение и выливать его в работы для твоих любимок, чтобы эта осень стала для них действительно уютной.


tell your sky I'm over it.